Микстура от косоглазия

– Ну если теперь ты сообщишь, что он олигарх, то я скончаюсь от зависти, – ерничала Лиза.

– Это любовь, – пропела Аня, – то, что без денег делает тебя богатой… Женя просто шофер, работает в химчистке «Кристалл», белье развозит, зарплата невелика.

– Значит, он транжира, – подвела итог Лиза, – сам гол как сокол, в кармане вошь на аркане, а цветы дорогущие покупает. Ох, наплачешься ты с ним! По мне, лучше хозяйственного поискать.

– А по мне, лучше сдохнуть, чем с таким занудой, как твой Юра, жить, – заявила Аня и, захлопнув перед носом подруги дверь лифта, уехала наверх.

– Когда Елена Тимофеевна забеспокоилась об Ане, – закончила Лиза, – я сначала подумала, что она к этому Жене Славскому переехала.

– Ты точно помнишь его имя и фамилию?

Лиза кивнула:

– Еще я подумала, что она у него какая-то не шоферская, Славский! Все мучилась, ну где же видела такую, где… А потом дошло: Юрка в техникуме английский учит, так вот у него учебник есть, толстый такой, в бордовой обложке. А написал его Славский Евгений Арчибальдович. Я вот почему запомнила: Юрка-то все незачеты по инглишу получал, ну тупой он к языкам, хотя в остальном очень даже сообразительный был. Так вот, Юрка все время повторял:

– Ну, Славский Евгений Арчибальдович, чтоб тебе сгореть! Напридумывал идиотских текстов, а я переводи!

ГЛАВА 24

Возле нашего дома стоял фургон «Скорой помощи». Последнее время погода просто издевается над москвичами. Три дня тому назад неожиданно потеплело до плюс пяти. Но не успели люди вылезти из тяжелых шуб и накинуть более легкую одежду, как ртутный столбик вновь со страшной скоростью стал обваливаться вниз. Замер он возле отметки минус двадцать пять. А сегодня после обеда вновь резко потеплело, повалил картинно красивый, бело-кружевной снег… Ну скажите, какой организм выдержит такие перегрузки? Ясно, что сердечникам плохо, в нашем подъезде есть несколько очень пожилых людей. Интересно, к кому из них прикатила «Скорая»?

Я вошла в квартиру и тут же почувствовала резкий запах каких-то лекарств. Не успела я снять сапоги, как в прихожую выглянул Олег.

– Ты дома? – удивилась я.

Куприн кивнул.

– Что случилось? Преступность искоренена? – съязвила я и тут же пожалела о сказанном.

Если стану так себя вести, Олегу вообще не захочется возвращаться домой. Наверное, наш брак претерпевает кризис, иначе с чего бы я принялась язвить? Сейчас муж обидится и будет абсолютно прав. В кои-то веки пришел со службы около восьми вечера, а любящая жена, вместо того чтобы поспешить к плите и подать ужин, начинает хамить.

Но Олег пропустил мое замечание мимо ушей, то ли не услышал, то ли решил не обращать внимания.

– Нас с Вованом Томуська вызвала, – сообщил он.

Сапог выпал у меня из рук.

– Что случилось?

– Похоже, у Марины Степановны инфаркт.

– Не может быть!

– Почему?

– Она вчера была такая бодрая, веселая.

– Марина Степановна уже не молода, – вздохнул Олег, – всякое может случиться.

Я надела тапки и понеслась в комнату к старухе. Марина Степановна была жива. Увидав меня, она приподнялась, ткнула в мою сторону указательным пальцем правой руки и прерывающимся голосом произнесла:

– Вот сейчас Виолетта нам все объяснит.

Я растерялась.

– А в чем дело?

Мужчина в голубом халате укоризненно глянул на меня.

– У вашей мамы на фоне сильнейшего стресса случился сердечный приступ.

Вован, сидевший в изголовье постели, робко вмешался:

– Это моя мама.

– Ну и что? – удивился доктор. – Разве она не может быть еще и ее мамой?

– Теоретически да, – завел было Вован, но его прервал Ленинид, сидевший отчего-то на корточках в углу комнаты.

– Ладно вам спорить, кто чья мать, – заявил папенька, – лучше покажьте Вилке, в чем дело.

– Действительно, – прошелестела с кровати Марина Степановна, – пусть Виолетта объяснит, как подобное вышло!

– Кто такая Виолетта? – с недоумением поинтересовался Олег.

– Вы не знакомы? – удивился доктор.

– Виолетта – это Вилка, – тихо пояснила Томочка, – Марина Степановна ее так называет.

– Почему? – удивился Куприн. – Мою жену зовут Виола.

– Марине Степановне так больше нравится!

– Еще чего! – перекосился Куприн. – Может, мне захочется звать ее Маргаритой Семеновной. Ей понравится?

Я дернула мужа за рукав, но Олег ловко увернулся.

– Гляди-ка, Вилка, – позвал папенька.