– И утонула! – подхватила клиентка.
– Марина умерла, – сказала Анджела и опять завизжала.
Она явно съехала с катушек. Замолчала при виде начальницы, но потом снова впала в истерику, затопала ногами, затрясла головой, «башня» начала заваливаться набок.
– А ну, перестань пороть чушь! – заорала Вероника.
Анджела захлебнулась криком.
– Где Марина? – строго спросила Вероника.
– В туалете, – пролепетала Анджела, – возле унитаза сидит, убитая!
В салоне воцарилась невероятная тишина, потом все мастера во главе с хозяйкой рванулись в боковой коридорчик. Я последовала за ними.
– Имей в виду, Анджела, – шипела Вероника на ходу, – тебе эта шутка дорого обойдется. Выгоню без выходного пособия и еще заставлю оплатить…
Не договорив фразу до конца, она дернула за ручку двери, украшенной буквами «WC».
Мастера столпились за спиной хозяйки, на какую-то секунду все звуки смолкли, потом девушки завизжали, словно поросята, увидевшие бойню.
– Заткнитесь, – попыталась навести порядок Вероника.
Но тщетно! Подчиненные не слушались начальницу. Одна из парикмахерш, не в силах сдержаться, зажала рот и толкнула соседнюю дверь.
В коридор ворвался шум улицы. Это был служебный вход. Девицы выскочили во двор, и я наконец увидела внутренность туалета.
Небольшая комнатка, выложенная простой белой плиткой. У стены – унитаз, сбоку висит круглая раковина. Тонкая струя воды течет из открытого крана, на полу валяется нежно-голубая пластиковая мисочка, а Марина сидит в углу, навалившись на корзину для мусора. Ноги ее неестественно подогнуты, руки раскинуты в стороны, лицо запрокинуто, шею обхватывает черный ремешок, туго врезавшийся в белую кожу.
– Спокойно, – забормотала Вероника, – только спокойно. Анджела, немедленно ступай в зал и успокой клиентку, сообщи, что у маникюрши сердечный приступ, она жива и сейчас будет отправлена в больницу.
– Но Марина умерла! – взвизгнула плохо соображавшая администраторша.
Вероника влепила ей пощечину.
– Дура! Делай, что велят! Да немедленно собери девок, ишь, разорались во дворе, кретинки!
Живей!
Всхлипывая, Анджела понеслась выполнять указания начальства. Вероника перевела дух, закрыла туалет, навалилась на дверь и тут увидела меня, прижавшуюся к стене.
На лице хозяйки салона появилось самое сладкое выражение.
– Э, добрый день, – улыбнулась она.
– Здрассти, – кивнула я.
– Рада видеть вас у нас! Пришли сделать прическу?
– Да, впервые заглянула.
– И кто вами занимается?
– Карина.
Вероника схватила меня за рукав.
– Кара, конечно, хороший мастер, других у нас просто нет, но у нее опыта маловато, вам нужно к Светлане, та просто творит чудеса.
Не понимая, куда она клонит, я ответила:
– Я заглянула к вам случайно, просто шла мимо, на рецепшен сказали, что парикмахеры заняты!
Вероника потащила меня по коридору и втолкнула в свой кабинет.
– Анджела дура, – заявила она, – ее давно следует выгнать. Держу ее из милости, не умеет нормального клиента распознать. Вас как зовут?
– Виола Тараканова.
– Ах, милая Виолочка, – запела Вероника, роясь в столе, – я сразу поняла, мы с вами люди одного круга, работающие женщины, вынужденные самостоятельно скрести лапками, чтобы добыть себе денег на скромное существование. У вас ведь тоже нет богатого мужа, который разрешает вам пользоваться своим кошельком?
– Нет, – осторожно ответила я.
– Понимаю! – с энтузиазмом воскликнула Вероника. – Сама как бешеная белка верчусь.
Вот вам от меня скромный подарок.
Я уставилась на ярко-розовую бумажку.
– Что это?
– Абонемент на десять бесплатных посещений моего салона, – пояснила хозяйка, – видите, вот тут написано «Стопроцентная скидка». Приходите завтра, в одиннадцать утра, вас обслужит Светлана, наш лучший мастер, волшебница.
– Но почему вы решили сделать мне такой царский презент? – изумилась я.
– Просто почувствовала в вас родственную душу, – прочирикала Вероника, – берите, берите, не стесняйтесь, для своих друзей я всегда делаю скидки.
Я положила листочек в сумку.
– Спасибо, обязательно воспользуюсь.
– Да, кстати! – воскликнула Вероника. – Маленькая просьба! Сделайте одолжение, не рассказывайте никому о том, что увидели в туалете. Понимаете, клиенты…
– Ясно, – перебила я ее, – вам незачем покупать мое молчание, не стану разносить эту новость по Москве.