Три мешка хитростей

– Тише, тише, – замахал руками мент, – я, Колпаков Геннадий Петрович, участковый ваш. Дело тут, значит, такое, деликатное.

– Какое?

– Данная эта гражданочка, – заявил Колпаков, тыча пальцем куда-то за дверь, – сообщила, что вы украли у нее новорожденного сына.

– Да, – раздался хриплый голос, и в коридор вступила взлохмаченная Раиса, – вот эта б… сперла Костика, а меня силком в поезд впихнула!

– Не выражайтесь, – поморщился Геннадий Петрович и повернулся ко мне, – так как?

Я рассмеялась.

– Данная дама, Звягинцева Райка Петровна, 1982 года рождения, хроническая алкоголичка. У нее скорей всего белая горячка. Нет тут никаких младенцев.

– Врешь, сука, – взвизгнула Рая и ткнула пальцем в Нику, мирно спящую у Томочки на руках, – вот он!

Мгновенным движением неожиданная гостья выхватила Нику и прижала к груди.

– Костенька, кровиночка, сынуля, вот он, сразу узнала!

Ника вдохнула водочно-пивной аромат, исходивший от Раисы, и залилась нервным плачем.

Я спросила у участкового:

– Разницу между мальчиком и девочкой знаете?

– Вроде, – хмыкнул тот.

– Велите этой пьянчуге раздеть ребенка.

– Костенька, солнышко, – сюсюкала пьяница, высвобождая Нику.

– Да, – присвистнул Колпаков, – не похоже на мальчика.

– Вот документы, – протянула Тома справку из родильного дома, – метрику еще не успели оформить.

Участковый принялся изучать бумажку.

– Вы у гражданки Звягинцевой документики на мальчика спросите, – подначила я, – ей небось тоже в роддоме такую справочку дали.

– В общаге рожала, – буркнула Раиса и заорала: – Куда Костика дели, падлы?

– Вот видите, – удовлетворенно заявила я, выхватывая у скандалистки Нику, – врет она все, больная на голову, что, в общем, неудивительно. Небось с двенадцати лет пьет! Ну какие дети в ее возрасте, да еще без мужа?

– Верни ребенка, сука, – визжала Рая.

– Совсем с ума сошла, – вздохнула я, – еще скажи, что мы его у тебя купили!

– Точно, – мигом отозвалась не слишком умная Раиса, – за триста баксов. Продешевила, мне сказали, что тетка одна тысячу готова дать! И адрес есть. А ну, отдавай младенца! Сволочь!

Я глянула на участкового. Тот сердито проговорил:

– Звягинцева, фильтруй базар. А вы, гражданочки, извините, сразу не разобрался. Пошли, Звягинцева.

– Отдай Костю, – завизжала девка, – верни, мне тысячу дают, отдай, сука, дрянь, падла платная…

Она рванулась в глубь квартиры. Крися ухватила озверевшую бабу за одну руку, я – за другую. Разбушевавшаяся Раиса Петровна плюнула Кристине в лицо. Девочка вскрикнула и отпустила хулиганку. Геннадий Петрович попытался осуществить задержание, но проворная девица схватила стоявшую в углу «ленивку» и со всей дури, железной частью, которая держит тряпку, опустила ее на голову инспектора. Полилась кровь, бедный мужик закатил глаза и рухнул на пол. Словно смерч, Райка понеслась по комнатам, Тома и Кристя за ней. Я же, не растерявшись, быстренько заперла дверь и позвонила в милицию.

Услышав о нападении на участкового, правоохранительные органы сработали моментально. Не прошло и пяти минут, как в квартиру с автоматами наперевес влетели пять мужиков, распространявших крепкий запах пота и сигарет. Сзади, высунув язык, неслась служебно-розыскная собака, весьма тучная коротконогая овчарка.

При виде пса кошки мигом взлетели на вешалку и зашипели, словно разбуженные змеи. Из кухни доносились мат, визг Раисы, звон, крики Криси и перекрывающий весь этот шум нервный плач Ники. Геннадий Петрович сидел у вешалки и стонал, прикладывая руку к голове. Я понеслась на шум.

Бравые милиционеры загнали озверелую бабу в угол между буфетом и холодильником. Уже не знаю, так ли ловко они берут настоящих преступников, но Раису сразу скрутить не сумели. Потерявшая всякий разум девка швыряла в ментов чашки, рюмки, тарелки – словом, все, что нашлось на полках. Едва ее схватили за руки, как Райка подняла ногу и так долбанула одного из парней в причинное место, что тот, согнувшись пополам, вышел из игры. Другого она просто укусила, и мужчина тут же отпустил ее.

Видя, что ряды защитников редеют, я схватила банку с черным молотым перцем и швырнула в самую гущу дерущихся. Раиса взвыла и принялась тереть глаза. Отчаянно чихая и кашляя, менты прижали бабу к полу, вывернули ей назад руки и застегнули «браслеты».

– А ну, бля, лежать, – заорал, врываясь на кухню, Геннадий Петрович с табельным оружием в руке, – ща стрелять буду!