Когда взорвется газ?

Поморщившись, Хан отдал Каину свою «беретту», Кучерявый неохотно передал Хлысту «стечкин». Они избегали смотреть друг на друга. Но втайне надеялись, что сегодня справедливость восторжествует. Правда, каждый представлял справедливость по-своему.

Хан считал, что Кучерявый должен возместить ему все убытки и как минимум навсегда убраться из Украины. А его противник ожидал выплаты «закрысенных» денег, увеличения своей доли и возмещения убытков, в том числе от потери монументальной Полины, которую вряд ли смогут заменить худосочные «миски» с конкурсов Баданца.

Их проводили в подвал-бильярдную. Яркие лампы освещали ворсистое зеленое сукно, желтоватые шары в ровном треугольнике, блестящие кии, выставленные в ряд, как винтовки в оружейной пирамиде, разнокалиберные бутылки на барной стойке. К удивлению приглашенных, Баданца там не оказалось. Но долго удивляться никому не пришлось: из «беретты» Хана Каин выстрелил в сердце Кучерявому, одновременно Хлыст из «стечкина» Кучерявого пальнул в голову Хана. Два тела тяжело повалились на легко отмываемый плиточный пол.

— Вот и помирились! — невозмутимо сказал Каин, вкладывая оружие в руки владельцев.

— Пойдем, остальных помирим, — кивнул Хлыст.

Они вышли за ворота.

— Слышь, пацаны, там ваши паханы постреляли друг друга! — буднично сообщил Каин. — Давайте забирайте их и увозите куда хотите, нам неприятности ни к чему…

— Что?! Ах суки!

— Мочи гадов!

Охранники схватились за оружие и открыли огонь друг в друга.

Бах! Бах! Ба-бах!

«Ханские» палили в «кучерявых», а те, в свою очередь, разряжали магазины в «ханских».

Бах-бабах-бах-бах!

Пули мгновенно преодолевали десятиметровое расстояние, разбивали стекла и простреливали кузова «Хаммеров», предварительно пронзив мягкие человеческие тела. Через несколько минут все было кончено. Уцелевший водитель Хана убежал в лес, остальные семеро бандитов в лужах крови распластались у своих машин.

Это была последняя битва большой газовой войны. Баданец сдержал свое слово.

Глава 11

Лишние звенья отсекают…

Как-то незаметно подошло время выборов. Война компроматов сделала свое дело — предполагаемые лидеры президентской гонки Фокин и Тучка сошли с дистанции, а избранным оказался умеренный политик Семенович, которого с самого начала избирательной кампании никто не принимал всерьез. И сразу пошли круги по воде.

* * *

Публикации в иностранных изданиях привлекают гораздо большее внимание, чем в отечественных. Особенно если это публикации компромата. Правда, современные российские реалии терпимы к любому компромату, а опубликованный за рубежом и вовсе объявляется «враждебной фальшивкой». Возможно, так бы получилось и с фотографиями Валентина Леонидовича Скорина, отдыхающего в компании руководителей транснациональных ОПГ и элитных проституток. Но общее правило может испортить один-единственный нюанс, какой-нибудь яркий штрих, который, в принципе, не добавляет новой информации, но оскорбляет нравственные чувства лица, которое его оценивает. Так что можно сказать: карьеру топ-менеджера «Трансгаза» погубили не Хан, Млот и Слеза, не международная бандерша Марина Брамс и не десяток высокооплачиваемых валютных шлюх, а всего одна из них, не самая красивая и не самая дорогая — рыжая Марго.

Глянцевый журнал положили на стол российского президента, он без особого интереса просмотрел фотографии, но когда увидел, как Марго облизывает палец ноги Скорина, а тот льет ей на голову густое, даже на снимке, красное вино, обычная сдержанность покинула президента, а невозмутимое лицо исказила гримаса ярости.

— Развратная скотина! На совещаниях весь такой правильный, достойный! А вот его истинное лицо!

Президент ударил тренированным кулаком по журнальному развороту и вбил руководителя «Трансгаза» в деревянную столешницу. Правда, не в буквальном, а в переносном смысле.

— Убрать этого типа немедленно и провести тщательное расследование его деятельности!

Через пять минут этот приказ донесся до Валентина Леонидовича, который основательно приготовился изображать невинную жертву, оклеветанную злодеями-конкурентами, и даже подготовил алиби, подтвержденное семью свидетелями и серьезными документами. Однако тот самый эмоциональный нюанс перечеркнул его усилия и перевел развитие событий на другие рельсы. Скорин написал заявление об увольнении по собственному желанию, спешно получил медицинскую справку о болезни и немедленно вылетел лечиться за рубеж, причем конечный пункт пребывания остался неизвестным.