Когда взорвется газ?

— Одну минуту, я отлучусь позвонить, — извинился Юрист и куда-то исчез.

Зато появились Каин и Хлыст в своих нелепых комбинезонах. Они крепко взяли профессора под руки.

— Пойдем, гнида, а то бетон стынет, — сказал Каин.

Мордовороты потащили профессора к жадно распахнутой опалубке.

— Что вы делаете?! Куда вы меня ведете?! — задергался Михайлюк.

Он еще ничего не понимал.

— Меня ждет Виктор Богданович!

Но его держали мертвой хваткой.

— Черти тебя ждут на том свете! — Хлыст поправил кастет на пальцах.

— Юрист, идите сюда! — крикнул профессор, но получился не крик, а шепот.

У него отнялись ноги, и тяжелая туша грузно повисла на руках безжалостных мучителей.

— Юрист, сюда…

— Юристы твоей жене понадобятся, наследство оформлять, — ухмыльнулся Каин.

— Что вы хотите… сде…

Голос Михайлюка сел и превратился в хрип. Он понял.

И зачем ему понадобились эти дурацкие формулы, эти никому не нужные звания и дутый почет?! Зачем?! Зачем?!

Лауреат незаслуженных премий заверещал, как заяц. Но Хлыст сильно ударил его кастетом по голове, и крик оборвался. Грузное тело сбросили в опалубку, и тяжелая струя бетона навсегда погребла дергающееся тело под своей холодной многотонной тяжестью.

Глава 4

Улыбка Фортуны

Телефон давно отключили, выходить к автомату было опасно, потому что по двору бродил вконец пьяный Великан, который требовал с него какой-то мифический долг. Поэтому звонить он пошел на третий этаж — к Милке. Та, как всегда, проверяла тетради, пальцы у нее были в красных чернилах, как во времена промокашек и чернильниц-непроливаек. Учителок, похоже, изменения в письменных принадлежностях не касались. И в способах ухода за собой тоже — во всяком случае, Мила была в бигудях, хотя красоты ей это не прибавило.

Она поцеловала его в щеку, как клюнула, посмотрела вопросительно: зачем пришел? Вариантов было всего два: за едой или за женской лаской. И то и другое он мог получить, и если с первым иногда возникали проблемы, то со вторым — никогда.

— Вот, долг принес, — он протянул несколько купюр. — Не все ж мне бесплатно столоваться!

— Ты что, с ума сошел? Убери немедленно! — не очень искренне возмутилась она.

Но Андрей почти насильно засунул деньги в карман халатика.

— Позвонить можно?

— Конечно.

Она потопталась на месте. Готовить и раздеваться не требовалось, и она не знала, чем заняться. Поэтому села за стол и вернулась к проверке тетрадей. Он набрал номер.

— Деканат химфака? Это Губарев. Я подавал документы на должность доцента… Хотел узнать насчет конкурса…

— Итоги будут подведены в конце месяца на ученом совете, — ответил мелодичный женский голос. — Но у вас два конкурента, оба с большим педагогическим стажем. А у одного есть даже авторское свидетельство…

«Да у меня такие открытия!» — чуть не выкрикнул Андрей, но осекся. Официально у него никаких открытий нет. Поэтому он поблагодарил и положил трубку.

— У тебя неприятности? — спросила женщина. Немолодая, некрасивая, неудачливая. Как и он сам. Может быть, поэтому, кроме нее, у Андрея вообще никого не было.

— Хочешь, я тебя успокою? — Мила механически улыбнулась.

Рецепт успокоения у нее имелся только один. Но никаких оснований отказываться от проверенного способа не было. Разве что внезапный стук в дверь.

— Давай, успокой, — механически кивнул Андрей. И тут этот самый стук и раздался.

— Кто это может быть? Ванечке еще рано…

Мила направилась в прихожую.

— Кто там?

— Мы к Андрею Васильевичу… — раздался из-за двери солидный уверенный голос. — Открывайте, он же у вас!

Такие голоса не ошибаются.

Учительница испуганно обернулась.

— Это милиция!

Андрей напрягся. Какое преступление он совершил? Не мошенничал, поддельными документами не пользовался, от долгов не отказывался…

Щелкнул замок, и в квартиру вошли два молодых человека — строгие костюмы, строгие лица, властные манеры. Такие всегда достигают поставленной цели.

— Нет, Людмила Павловна, мы не из милиции, — сказал тот, что повыше. — Мы из коллекторского агентства. То есть мы взыскиваем долги со злостных неплательщиков.

Оба держались подчеркнуто вежливо, но это была нехорошая, пугающая вежливость.

— С таких, как Андрей Васильевич…