Песня моряка

— Да, это мой наблюдательный пост и сторожевая башня.

Кармоди появился, как и обещал, с большим блюдом засахаренных водорослей и дыней, весь лучась от удовольствия. Его огромная голова была повязана кружевной салфеткой, чтобы пот не стекал в глаза, а брюхо было прикрыто передничком с оборками.

— Стоит мне услышать, что кто-то приближается, я могу тут же обнаружить непрошеного гостя, с какой бы стороны он ни появился — с неба, суши или с моря. Присаживайся и закусывай.

Стебинс, как аист, сделал большой шаг и спустился с возвышения.

— Интересно знать, и что же ты делаешь, обнаружив непрошеного гостя? Опускаешь подъемный мост? Ты не производишь впечатление отшельника…

— Я не отшельник, но с большой придирчивостью выбираю себе компанию на берегу. В море очень устаешь от этих болванов, с которыми приходится жить бок о бок в течение многих месяцев, нравятся они тебе или нет. А на берегу всегда есть выбор.

— Я думал, ты женат.

— Вот уже час как нет. Впрочем, она не слишком часто здесь бывала, поэтому-то в доме и не чувствуется женской руки. У нее в городе есть мотель. Огромная толстая жаба на фасаде — единственное, что она сделала для этого дома.

— Да, отсутствие женской руки очень чувствуется, — игриво ухмыльнулся Стебинс, — если, конечно, не считать этого передничка. Твой стакан на комоде.

Кармоди взял стакан и снова исчез за занавеской — он был слишком поглощен приготовлением ужина, чтобы обращать внимание на всякие подколы. Стебинс продолжил осмотр комнаты: зачехленные ружья, трофеи, стена, увешанная увеличенными фотографиями в рамочках, на которых были изображены разные суда, корабельные команды, товарищи по охоте. Да, женщинами здесь и не пахло. Не было даже календарей с обнаженными красотками. Казалось, само присутствие могущественного зеленоглазого моря исключало возможность какой-либо конкуренции. Стебинс был знаком с суровыми законами этой ревнительницы строгой дисциплины — он тоже не мог позволить себе красоток.

Ужин был восхитительным. Котлеты из лосиного носа были неподражаемы и к тому же прекрасно приготовлены — с поджаристой корочкой, политые соусом с каперсами и апельсинами. Медвежья печень была нарезана тоненькими ломтиками и зажарена с женьшенем и грибами. После двух тяжелых основных блюд был подан дымящийся кускус, а завершал все салат. Десерт состоял из свежей черники, которую Кармоди собрал по дороге, когда выходил за папоротником для салата. Он полил ягоды йогуртом и подал их с кофе. Когда кофе был допит, Стебинс поднялся, чтобы выразить искреннюю благодарность.

— Сказать, что я потрясен, капитан, значит не сказать ничего. Я посетил рестораны всех пятизвездочных гостиниц мира, но еще никогда не вкушал ничего подобного. Ты говоришь, что ты простой рыбак, но клянусь, готовишь ты как величайший кулинар.

— Это есть, — согласился Кармоди, опуская свои светлые глаза. — Я учился в «Кордон-Бле» в Париже. Если ты допил кофе, может, вернемся к нашему абсенту? И я тебе покажу, чему может научиться простой рыбак в Ливерпуле, если он довольно часто посещает бильярдные. Может, по доллару для начала?

Сморщенное лицо Стебинса расплылось в широкой улыбке.

— Да благословит тебя Господь, капитан Кармоди. В тебе, оказывается, есть деловая жилка.

— И не одна, мистер Стебинс. И должен признаться, редко встретишь человека, способного оценить это. Разбивайте, вы мой гость.

И через мгновенье оба уже сцепились в ожесточенном споре по поводу сделанного удара. Состояние торжествующего мальчишества охватило их. Они обзывали друг друга самыми изысканными ругательствами, вплоть до детсадовского «пердуна» и «засранца», под столом истошно орал Том-Том, и все это сопровождалось кельтскими напевами «Озерных мальчиков». Они были настолько поглощены своей перепалкой, что даже не услышали, как около полуночи на берег обрушился шквал, и узнали об этом лишь много часов спустя, когда вышли на улицу, чтобы отдышаться от сигарного дыма и перевести дух.

Изображение вигвама было оторвано от стены и плашмя валялось на земле, покрывая весь двор. В проемах между распорками поблескивали лужицы дождевой воды. Кармоди, моргая, остановился, еще не понимая, что произошло. Казалось, весь газон превратился в сложный комплекс загонов для откармливания мальков. Впрочем, Кармоди не возражал, ему с самого начала не нравился этот газон. Хотелось бы только знать, для каких именно мальков он предназначался. Просветил его Стебинс.