– Каркин оттого и покончил с собой, что понял: он первопричина всех бед.
– Не понимаю, – пробормотала я.
– В свое время Анне Семеновне сделали серьезную гинекологическую операцию, – начал объяснять Олег, – потом провели гормональную терапию. Жизнь спасли, но как женщину ее убили…
Собственно говоря, несчастной Анне Семеновне не оставили выбора, ей предстояло либо умереть, либо остаться в живых неким существом среднего пола, для которого секс не играет никакой роли.
К сожалению, мужья больных женщин, частенько проявляют эгоизм и заявляют: «На фиг ты мне нужна, найду себе новую супругу!»[9]. Но Антон Петрович Анну Семеновну не оставил, семью не разрушил, вот только жить монахом не сумел. Он завел любовницу, однако не молодую стерву-блондинку, а особу ненамного моложе законной жены, интеллигентную Эльзу Генриховну, которая, очевидно, любила Антона Петровича, коли родила сына и не начала требовать узаконить отношения.
В создавшейся ситуации все ее участники показали себя с лучшей стороны. Анна Семеновна делала вид, что не знает об особых узах, связывающих Антона Петровича и Эльзу. Сталкиваясь с последней по работе, законная супруга держалась корректно, а любовница не закатывала скандалов, понимала свое место. В семье не имелось и споров по поводу денег. Где Антон Петрович брал средства, чтобы помогать Эльзе и Вадиму, Анна Семеновна не интересовалась, главное, ее Милочка не нуждалась. Самым недовольным лицом в этом многоугольнике, как ни странно, оказалась именно Мила. Правду о существовании у нее единокровного брата она выяснила случайно – услышала разговор родителей, став невидимым свидетелем одной из их редких ссор, и, несмотря на юный возраст, смекнула, что к чему.
Не в силах сдержать ревности, Мила закатила скандал у новогодней елки, и пришлось Антону Петровичу откровенно побеседовать с девочкой. Разговор вышел тяжелым, отец признался в адюльтере. Мила впала в депрессию и полгода хмуро отворачивалась от папы, но потом вроде бы все наладилось.
Об Эльзе Генриховне и Вадиме в семье Каркиных старались вслух не говорить, но в день кончины парня Антон Петрович нарушил неписаное правило.
– Вадя умер, – чуть слышно сказал отец Миле, вернувшись из клиники.
И тут внезапно выяснилось, что дочь в курсе всех дел.
– Ну и к лучшему, – жестко отозвалась дочь. – Иначе б сел за убийство, на всех бы пятно легло. Вадиму следовало уйти на тот свет.
Чего-чего, а жалости к брату у Милки не было ни капли. С раннего детства она ненавидела мальчика, который отобрал у нее часть любви папы. Впрочем, не в одной любви было дело.
За полгода до гибели Вадима Антон Петрович позвал к себе Милку и сказал:
– Вадим, сын Эльзы Генриховны, станет одним из управляющих фирмой.
– Ты сошел с ума! – закричала художница. – С какой стати?
– После моей кончины бизнес отойдет вам, – торжественно объявил Антон Петрович, – Вадик должен учиться.
– Кому вам? – подскочила Милка.
– Тебе и Вадиму.
– Он никто! – возмутилась Мила.
– Вадим мой сын, – твердо заявил Каркин, – и я обязан о нем позаботиться.
– Значит, я останусь в нищете, чтобы невесть кто кушал черную икру? – вспылила Милка.
– Бизнеса хватит на двоих, – не дрогнул папа. – А если не переругаетесь и продолжите дело, оно и дальше покатится. Это мое окончательное решение, и обжалованию оно не подлежит. У меня здоровье уже не то, вдруг что случится. Так что пусть Вадя учится, ему управляющим становиться.
Мила вылетела из кабинета багровая от злости, обида захлестнула ее с головой. Но потом Вадим умер, и Людмила стала единственной наследницей фирмы и накоплений.
Похоронив Вадима, Эльза разительно изменилась. Вскоре она усыновила Якова… и начала заниматься «убийственным» бизнесом. Сама Эльза Генриховна в деньгах особо не нуждалась, она пеклась о Яше, мальчике, который, чего греха таить, в последние годы стал ей ближе и родней сына. Ради благополучия Якова Эльза была безжалостна и не прощала должников. Тех, кто, как Мирра Лыкова, не сумел вовремя расплатиться, она ставила перед дилеммой: либо в трехдневный срок вносите долг, либо прощайтесь с жизнью…
– А Мирра жива? – с надеждой спросила я.
– Сейчас она в больнице, – ответил Олег, – врачи надеются на благополучный исход. Хотя в случае с Миррой не очень уместно употреблять слово «благополучный», придется ей жить с мыслью о том, что она из жадности убила мужа.