Каникулы в Простофилино

– Но она мне звонила по телефону!

Куприн крякнул.

– Сколько ни отбирают в камерах мобильные, они снова там появляются. Видно, очень ты Милку задела, раз та у пахана аппарат позвонить попросила. Чего сделала-то?

– Очень любила дядю Антона с тетей Аней и хотела доказать: их репутация чиста, – еле слышно ответила я.

– Опять любовь, – кивнул Куприн.

Эпилог

Мирру не осудили – никаких прямых улик против жены, убившей своего мужа, не нашлось. Яков унаследовал долю Эльзы Генриховны в бизнесе, и сейчас они с Милкой ловко ведут дела. Против Якова Людмила ничего не имеет, он ведь не сын ее отца. Впрочем, может, Яша намекнул дочери Антона Петровича на некие обстоятельства, вспомнил Полину… Не знаю, только сейчас у Каркиной и Якова тишь да гладь.

Лишь после кончины Эльзы и изъятия всех бумаг из кабинета Антона Петровича выяснилось: Каркин на самом деле завещал любовнице половину своего дела. То ли дядя Антон хотел наказать дочь-убийцу, то ли, наоборот, спасал ее, покупая таким образом любовь Эльзы Генриховны.

Вас удивляет фраза о том, что Милка с Яковом рулят бизнесом? Мою бывшую одноклассницу отпустили, предъявить ей оказалось нечего. А как же признание раскаявшейся Киры Феоктистовой? Младшая сестра Полины признана невменяемой. Кира, в принципе, способна дать показания, она довольно внятно изложила следователю все произошедшие события, но никакой юридической силы рассказ ее не имеет. Младшая Феоктистова сумасшедшая, ни один суд не примет ее в качестве свидетеля. Вот по какой причине Милке удалось вытащить хвост из почти захлопнувшегося капкана.

Рита Ларионова и баба Лена живы, чувствуют они себя вполне нормально. Настя лечится, врачи надеются, что в конце концов подросток выздоровеет. Никаких следов корня момбата ни дома, ни в рабочем кабинете Эльзы Генриховны не нашли, лишь в письменном столе обнаружилась пустая фляжка, а в ней капли некоего настоя, не представляющего опасности, – Эльза Генриховна перед самоубийством замела следы. На могиле Каркиных возведен красивый, очень дорогой памятник, еженедельно чья-то заботливая рука ставит у его подножия корзину с роскошными цветами.

С Милой мы больше не общаемся. Чтобы не встретиться с ней, я даже пропустила ежегодную встречу одноклассников, которая традиционно проводится осенью в нашей бывшей школе. До сих пор ни разу не манкировала собрание, но сейчас решила не ходить на встречу выпускников.

На следующий день мне позвонила Аллочка Рахманинова и затараторила:

– Ну, чего случилось? Мы так хорошо посидели!

Я зажала нос пальцами и прогундосила:

– Заболела, грипп подцепила.

– И Милка Каркина тоже занедужила, – пригорюнилась Алка. – Ладно, через год встретимся.

Я молча повесила трубку. Похоже, теперь все свидания одноклассников будут проходить без нас, бывшие ученицы Тараканова и Каркина не рискнут переступить порог своей школы, они обе боятся встречи друг с другом. Да и что нам сказать, если столкнемся лоб в лоб?

Сегодня Олеся Константиновна закончила правку рукописи Арины Виоловой и с легким недовольством дала о ней заключение:

– Виола Ленинидовна, вы уложились в срок, сделали правильные выводы и вовремя представили новый роман. Это, конечно, положительная сторона. Однако книга получилась плоской, уже в середине произведения читатель понимает, что убийцей является дама по имени Генриетта, научная сотрудница, которая травит людей, используя некое неизвестное в России растение. Детектив сделан добротно, но он не удивляет. Понимаете? Жду от вас увлекательного чтения. Кстати, срок сдачи нового романа через семьдесят пять дней!

Я закивала.

– Да, в следующий раз попытаюсь… попробую…

– У вас получится, – улыбнулась Олеся Константиновна, – надо только постараться!

Я вышла из «Марко» и побрела к джипу. Ну никак не выходит стать второй Смоляковой! Что-нибудь да не так. То не укладываюсь в срок, то приношу готовую работу вовремя, но роман оказывается «плоским»… Интересно, как бы редактор отреагировала, заяви я сейчас:

– Давайте рукопись назад, надо ее переделать, потому что на самом деле все было не так!

Ох, думаю, Олеся Константиновна оказалась бы еще более недовольна. И что она там говорила о сроках сдачи новой книги? Семьдесят пять дней? Мне и отдохнуть не удастся! Кстати, о чем писать?

Резкий звонок телефона заставил вздрогнуть, я вытащила мобильный.