Каникулы в Простофилино

Я глянула на Риту, Ларионова кивнула.

– Некий резон в высказываниях Насти есть. Мне тоже оклад показался чрезмерным. Кстати, на деле выходило даже больше – около полутора тысяч. А за что? Галя развозила в коробках заказы – всякие цветочные композиции, икебаны. Муторное дело! Коробки чаще всего оказывались тяжелыми, тащить их следовало на городском транспорте, и время могло быть любое. Знаете, сейчас у богатых новая фишка – поздравляют с днем рождения ровно в полночь. Вот Галке и предписывалось ровно в ноль часов ноль минут позвонить в дверь и сказать: «Вам подарок! Хэппи бёздэй!» А когда подпрыгивающая от восторга именинница – чаще всего такие сюрпризы получали женщины – впускала курьера в квартиру, Галя должна была снять упаковку и разместить букет в вазе, подрезав стебли и добавив в воду средство для «долгожительства» цветов. Норкиной всегда давали точнейшие указания, и если их не соблюсти, капризные экзоты не проживут и дня. Одни любят свет, другие темноту и так далее. Галочка устраивала цветочки в правильном месте и непременно получала щедрые чаевые. Да о такой работе, несмотря на неудобный график и тяжелые коробки, только мечтать можно!

– Слишком много денег! – закричала Настя. – Они ее убили!

– Просто Остапов подобным образом откупался от Гали, – вздохнула Рита.

– Но мама умерла! – не успокаивалась Настя.

– От инфаркта, – напомнила Рита. – Кстати, ты по какой причине мою куртку сегодня схватила?

– Холодно показалось, – с вызовом ответила Настя. – Я ж не думала, что она ее сопрет!

– Зачем ты осквернила могилу Каркиных? – тихо спросила я.

– Они убили маму! – затвердила Настя. – Насмерть.

Ларионова обхватила себя за плечи.

– Иди умойся, – велела она девочке.

Настя неожиданно послушалась, Рита схватила меня за рукав.

– Не губите Настю, не сообщайте в милицию. У девочки подростковый период, гормоны бушуют, да еще любимая мама умерла. Вбила она себе в голову дурь. Много цветов погибло?

– Все, – ответила я, – могила в ужасном состоянии.

Внезапно Рита ринулась в прихожую.

– Пошли.

– Куда? – насторожилась я.

– На кладбище.

– Зачем?

– Приведем захоронение в порядок, – лихорадочно шептала Ларионова, – подметем, почистим… Если местным бомжам денег дать, они цветов приволокут. Ну что вы стоите? Шевелитесь! А то, не дай бог, родственники завтра придут и в ментовку нажалуются!

– Могилу изуродовала Настя, – зло сказала я. – Если девочка сумасшедшая, ее следует показать психиатру. Кстати, кладбище на ночь запирают.

– Я нормальная! – закричала Настя, высунувшись из ванной. – Мне мама все рассказала! Она там кое-что подслушала! Вот так! Убили ее Каркины! Они всех убивали! Подонки! Ну ничего! Отомщу! Убью! А-а-а-а!

Плач перешел в вопль, Настя упала на пол, уперлась головой и пятками в паркет, изогнулась дугой…

– Что с ней? – в полнейшем ужасе прошептала Рита.

Я присела и попыталась придержать подбородок несчастного подростка.

– Неси скорей нож!

Ларионова метнулась в кухню и через секунду вернулась.

– На.

Я просунула лезвие между зубов Насти, с огромным трудом разжала ей челюсти и сказала:

– Вытащи язык.

– З-зачем? – в страхе сказала Рита.

– Похоже, у девочки эпилепсия, она может задохнуться.

Ларионова выполнила мой приказ.

– Настя здорова, – прошептала она, – никаких припадков у нее никогда не было.

– Все когда-нибудь случается в первый раз, – отреагировала я.

– Ты врач?

– Нет.

– Медсестра?

– Не имею никакого отношения к медицине.

– Откуда знаешь про эпилепсию?

– Жизнь длинная, – отмахнулась я, – всякого навидалась. Не давай ей закрывать рот. Пойду вызову «Скорую»…

– Эт-та тута што? – прошамкала старуха, неожиданно вышедшая в коридор.

– Уйди, баба Лена! – велела Рита.

Но пенсионерка не унималась.

– Хто ляжит-то?

– Настя, – ответила я, понимая, что баба Лена не отвяжется, пока не удовлетворит любопытство. – Где у вас телефон?

– Поищи у Насти в комнате, – бормотнула Рита. – Там база стоит, вторую трубку бабка вечно теряет.

– Эт-та Настя? – гундела старуха.

– Да, – кивнула я.

– Опять плохо?

– Девочка уже так падала? – спросила я, открывая дверь в указанную комнату.

Взор обежал спальню подростка. Бедность тут била из всех углов: ни телевизора, компьютера, магнитофона, ни милых детскому сердцу мягких игрушек. Старая железная кровать, древний трехстворчатый гардероб и тумбочка, на которой стояла единственная дорогая вещь – красивая настольная лампа, в изножье которой был прикреплен искусственный бонсай. Наверное, Насте кто-то сделал подарок.