Каникулы в Простофилино

Селезнев скривился.

– Эка невидаль! Я тут таких часто вижу, и все одинаковые истории твердят: схватились за иглу вследствие тяжелых испытаний. Только брехня это. Какие такие тяготы имелись у Вадима? Мать хорошо зарабатывает, отец помогает, дом – полная чаша, не голодал, собой не торговал, босиком в мороз не ходил, побоев не получал. Да не видел он горя!

– Вам не понять, – прошептал Антон Петрович, – вы не испытывали боли от отсутствия отца.

Следователь хмыкнул.

– Верно, я его не знал и не думал никогда о нем. Мать умерла, когда мне двенадцати не исполнилось, а тетка с племянником возиться не пожелала, в детдом сдала.

– Не о вас речь! – взвизгнул всегда корректный Антон Петрович. – О Вадике! Он не мог убить Полину! Конечно, вам хочется на мальчика все свалить, дело закрыть, руки умыть! Но он бросил героин!

Селезнев засмеялся.

– Ваш адвокат наметил неправильную линию поведения. Вадима взяли на месте совершения преступления, в наркотическом опьянении, в спальне Феоктистовой полно отпечатков его пальцев. Скажите, ваш сын лечился в больнице?

Антон Петрович замахал руками.

– Нет, конечно, частным образом.

– Назовите фамилию доктора, – потребовал следователь.

– Это неэтично, – уперся Каркин, – нарколог оказывал помощь приватно.

Селезнев кивнул.

– Хорошо, подождите в коридоре, а вы, девушка, останьтесь.

– Я? – удивилась Лида, до сих пор тише мышки сидевшая в углу.

– Да, – подтвердил милиционер.

Антон Петрович и адвокат вышли, следователь глянул на Капстынь.

– Вы ему кто?

– Коллега по работе, – ответила Лидия.

– Просто сослуживица или еще чего? – хмыкнул Селезнев.

– Да как вы смеете! – возмутилась Лида. – Кто дал вам право в чужих делах ковыряться? Мы просто давно работаем вместе, Антон Петрович начальник, я подчиненная.

– Работа у меня такая – в чужих делах ковыряться, – серьезно ответил следователь. – И я знаю: у хозяина со служащей иногда случается любовь. А ваш Антон Петрович еще тот тип – жена, любовница, дети от разных баб…

– Каркин ученый, – торжественно произнесла Лида.

– И что, они все ангелы с крыльями? – вздохнул Селезнев.

Капстынь задохнулась от негодования, а следователь продолжил:

– Раз посторонняя, то хорошо. Не люблю сам такое говорить.

– Какое? – вздрогнула Лида.

– Вадим умер, – рубанул Селезнев. – Передоз.

Капстынь ахнула.

– Ночью в больнице скончался, – мрачно пояснил следователь. – Отцу, конечно, хочется считать сыночка белым и пушистым, но он убийца. Просто повезло, что умер, смерть любого оправдывает. Идите и скажите Каркину…

– Нет! – вскочила Лида. – Сами говорите! Ишь придумали, за мою спину спрятаться… И зачем сейчас допрашивали бедного Антона Петровича?

– Разговор окончен, – процедил Селезнев.

– А вот я сейчас прямиком отправлюсь к вашему начальству, – зашипела Лида, – и жалобу напишу. Много интересного укажу: как объявили Вадима убийцей без правильно проведенного следствия и суда и… Нет, не верю я вам! Вадим жив! Почему меня надумали вмешивать? В коридоре адвокат сидит!

Не успел Селезнев охнуть, как Лида вскочила, распахнула дверь и крикнула:

– Евгений Михайлович, идите сюда.

Юрист немедля зашел в кабинет, а Капстынь выскользнула в коридор и встала около Антона Петровича.

Лидия замолчала и начала перекладывать на столе бумажки. Я подождала некоторое время, затем осторожно спросила:

– А дальше что?

Капстынь пожала плечами.

– Ничего. Мы с Антоном Петровичем никогда не беседовали потом на тему смерти Вадима. Я была случайно втянута в ситуацию, помогла Каркину в тяжелый момент и ушла в тень. Очевидно, Анна Семеновна оказалась не в курсе произошедшего, она возвратилась с курорта очень посвежевшей, веселой, никаких следов мучительных переживаний на ее лице так и не появилось. Эльза на некоторое время с работы исчезла, взяла отпуск, затем вернулась вполне вменяемая. О Вадиме она и раньше никогда не говорила, в тот момент тоже никаких подробностей о сыне сообщать не стала. Эльза крайне замкнутый человек, она ни с кем из коллег дружбы не водит, со всеми холодна. А вот меня после всего возненавидела. До смешного доходило – я во всех грехах, по ее мнению, виновата оказывалась. Например, погибли цветы на складе – такое случается, неприятно, но не смертельно, – а Эльза мигом к Каркину прибежала и доложила: «Капстынь виновата». Я к складу никакого отношения не имею, но Эльзе на здравый смысл плевать, она заявила: «Лидия в хранилище заходила и датчик температуры сбила». Каркин меня на ковер вызывает и вопрос задает: «Зачем ты приборы трогала?» Я спокойненько отвечаю: «Дело случилось пятого числа, я в отпуске была, в Турции отдыхала. Можете проверить». И подобное не один раз было!