Алкоголик

— Да как вам сказать… — обладатель незнакомого голоса пребывал в явном замешательстве, и Чиж испытал по этому поводу короткий прилив злорадного удовольствия. — Видите ли… Это вас Соловьев беспокоит.

— Какой еще Соловьев?

Чиж чертовски устал за этот бесконечно длинный и до предела насыщенный безумием день, и у него не было ни малейшего желания знакомиться с каким-то Соловьевым. «Наверняка очередной потерпевший, — подумал Чиж. — Из богатеньких. Они все до единого почему-то считают, что у нас как в поликлинике: можно лечиться даром, но плохо, а можно хорошо, но за деньги. И, что самое характерное, это чистая правда. Сейчас он скажет, что ему рекомендовали меня с самой лучшей стороны и что я — его последняя надежда…»

— Какой Соловьев? — раздраженно повторил он. — Что вам нужно? Я собираюсь ложиться спать, так что, если можно, говорите покороче.

— Соловьев, — снова представился голос. — Георгий Иванович.

В голове у Чижа что-то щелкнуло, и он понял, с кем говорит. «Этого еще не хватало, — подумал он с тоской. — Отелло, мавр нижегородский…»

— А, — проворчал он, — генерал… Так бы сразу и сказали. Откуда мне знать, какая у вас фамилия?

«Нормальная фамилия, — подумал он. — Хорошая. Он Соловьев, а я Чиж. Он генерал-майор, а я просто майор, без генерала. Это, как минимум, два очка в его пользу. Возможно, у этого парня есть еще какие-нибудь достоинства, о которых я не знаю.»

— Ну хорошо, — сказал он, изо всех сил стараясь говорить хоть чуточку приветливее. — Чем обязан?..

— Понимаете, — со странной, совсем не генеральской растерянностью в голосе заговорил Соловев, — я знаю, что Вера заходила к вам на днях…

— Да, — сказал Чиж.

«Вот оно, начинается. Сейчас последует разыгранная по всем правилам сцена ревности, — подумал Чиж. — Хотя по голосу что-то непохоже…»

— Я просто хотел узнать… В данный момент она случайно не у вас?

Чиж взял со стола сигареты, зубами вытащил одну из пачки, чиркнул зажигалкой и закурил. «Интересное кино, — подумал он. — Неужто госпожа генеральша наставила своему генералу рога? Что она, с ума сошла?»

— Нет, — осторожно ответил он. — У меня ее нет. Она заходила на днях, мы поговорили, и с тех пор я ее не видел. А почему вы решили, что она у меня?

— Потому что она отправилась к вам… вчера. Последнее слово явно далось генералу с большим трудом. Чижу тоже стоило немалых усилий не присвистнуть от удивления. Вот это да! Нет, она точно спятила…

— И вы решили, что она до сих пор здесь? Погодите-ка… Ко мне? Вчера? Но ее здесь не было, черт подери! Вы можете объяснить мне, что происходит?

— Если бы я знал, что происходит, я бы не стал звонить вам, — ответил генерал. — По крайней мере, не стал бы без острой необходимости.

— Погодите. Давайте-ка по порядку. Я понимаю ваше состояние…

— Боюсь, что нет.

— Боюсь, что да. Я ведь сам побывал в шкуре отставного мужа… Поэтому сразу хочу поставить вас в известность: если бы Вера собиралась вас бросить, она бы сделала это совсем не так. Не тайком, я имею в виду. Значит, с ней что-то произошло.

— Слабое утешение, — сказал генерал.

— А я вас не утешаю. Я излагаю факты… Вы больницы обзванивали?

— И больницы, и морги, и милицию… В милиции у меня отказались принять заявление. Сказали, что по правилам должно пройти трое суток, прежде чем они начнут искать. Сказали, что. В общем, я едва удержался от того, чтобы не дать дежурному по физиономии.

— Правильно сделали, что удержались, хотя я представляю, чего это вам стоило. Воображаю, что он вам сказал.

— Да… А буквально десять минут назад мне позвонил какой-то незнакомый мужчина и сказал, что, если хочу видеть свою жену живой и здоровой, я должен позвонить вам. Сказал, вы знаете, что нужно делать.

Чиж откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Под веками жгло, словно туда сыпанули соли, в ушах глухими шелестящими ударами отдавались размеренные толчки пульса. «Есть чем путать, — вспомнил он слова Сапсана. В свое время узнаешь…»

«Суки, — подумал он. — Сумасшедшие твари. Они что же, всерьез считают, что таким вот образом им удастся принудить меня к лояльности? Да я же сейчас пойду и собственноручно шлепну этого их Папу — Кондрашова. Задушу голыми руками — и его, и всех, кто попытается мне помешать. Они просто не знают, с кем связались. Нет, знают. Отлично знают и умело пользуются своими знаниями. Не впервой, надо полагать. Мне никакими силами не удастся заставить Кондрашова или Сапсана признать, что Вера находится у них. Они будут улыбаться, разводить руками и делать голубые глаза, уверяя меня, что все обойдется: главное, чтобы я взял Абзаца, а уж мою бывшую жену они постараются найти — в знак благодарности и из глубокого ко мне „уважения“…»