Кровь нерожденных

– Вы правильно сделали, что сбежали, – горячо заговорила Валя, – ребеночек у вас живой и здоровенький. Я сама прослушала его, пока вы спали.

– Я знаю, – улыбнулась Лена, – и что ребенок живой знаю, и что вы прослушали, тоже знаю.

– Так вы тогда уже не спали? – Валя вскинула светлые брови. – Какая же вы умница, Елена Николаевна. Я ведь сразу поняла, что вы сбежали. Только боялась поймают.

– А почему вы боялись, Валюта? – мягко спросила Лена.

– Ну как же! Вас ведь усыпили, чтоб привезти, я сразу поняла, это насильно сделали. А главное, я же говорила: ребенок живой. Вот поймали бы вас – и все. Не было бы ребеночка. Но до конца я все поняла, когда вчера, то есть на следующую ночь, после вас, роженицу привезли. Врачей не было, я сама роды приняла. Представляете, первый раз в жизни! Оксанка уже спала на ходу, ну, медсестра, с которой мы дежурили. Она вообще-то акушерка, впрочем, не важно. Так вот. Родился мальчик, здоровенький такой, хорошенький. Я как представила, что такую же кроху могли загубить, – мне жутко стало. Потом отнесла его в детскую палату, а там пусто. Он – единственный. Ни одного младенца. Я и подумала – не так что-то в отделении.

– Вы сказали: «Я до конца все поняла», – напомнила Лена, – что именно вы поняли до конца?

– Ну, на самом деле я, конечно, преувеличила. Я почти ничего не поняла. Я сейчас все время Думаю, голову ломаю: кому и зачем все это было нужно?

– Вам кто-то поручил вернуть мне вещи?

– Нет, никто не поручал. Я сама. Случайно журнал купила, увидела вашу фамилию. По вашему телефону никто не отвечал, я позвонила главному редактору, и секретарша сказала, вы сегодня будете на работе. А вещи я ведь сама едавала под расписку, мне их кладовщица и отдала. Я сказала, мол, больная выписывается. Она и проверять не стала.

– Простите, Валюша, я вас перебью. Можно, я включу диктофон, и вы подробно, по порядку расскажете все, что произошло на ваших глазах той ночью? Не возражаете?

– Конечно, не возражаю, – кивнула Валя, – обязательно надо во всем разобраться. Я знаю, вы заявление в милицию написали. Правильно сделали. Только лучше не в наше отделение, а куда-нибудь повыше.

Слушая сбивчивый Валин рассказ, Лена все больше убеждалась: во всем происшедшем с ней не было ни единой случайности. Ни единой, кроме, пожалуй, того, что она сбежала. Для них ее побег был действительно случайностью. Теперь они не оставят ее в покое. «Скорая», которую она заметила из окна магазина на Шмитовском, была та самая, не какая-нибудь другая. Еще, еще раз этот проклятый «микрик» появится в ее поле зрения… рано или поздно они ее возьмут. Пока ей просто везет, она ускользает. Но рассчитывать на везение нельзя. Надо как-то действовать, стать полноправным игроком, а не мишенью. «Куда ты лезешь? усмехнулась про себя Лена. – Собираешься, как Моська, на слона погавкать? Раздавит тебя слон. Но, с другой стороны, есть Кротов, есть Гоша, есть, наконец, эта девочка, Валя…»

– Я еще удивилась, – донесся до нее как бы издалека Валин голос, – если вам вкололи такую дозу, что вы второй час спите, то и он тоже должен спать. Ему ведь через вашу кровь все поступает. А он не спал. Двигался. Знаете, как будто чувствовал…

Лена побледнела, и Валя заметила это.

– Елена Николаевна, вы не волнуйтесь. Хватит вам волноваться. Вредно это для вашего малыша. Ему и так досталось. Он ведь все вместе с вами переживает, даже голоса слышит. Может, не правда, конечно, про голоса, но что переживает это точно.

– Знаете что, милые дамы, – неожиданно вмешался молчавший до этого Гоша, я сейчас пойду, чаю нам всем принесу, а потом выскажу вам очень интересную мысль, которая только что пришла в мою глупую голову.

Он вернулся через пятнадцать минут с подносом, на котором стояли три чашки с горячим чаем, блюдце с кусочками сахара и лежала нераспечатанная пачка печенья.

– Я сама не понимаю, – говорила Валя, – ну, ошиблись, допустили халатность. Никто не хочет отвечать. Но зачем понадобилось вас потом разыскивать? Почему вдруг уволился Симаков?

– Минутку, милые дамы! – Гоша поставил поднос на журнальный столик и сделал ораторский жест рукой, призывая к тишине. – Около года назад видел я по телевизору один сюжетец. В прямом эфире выступал некий деятель, фамилии не помню, и рассказывал о препаратах, которые производятся из нерожденных детей. То есть из плодиков, извлеченных в середине беременности. Там еще используется эта, как ее? Ну, мешок, в котором ребенок живет.