Младенец и черт

Люди на поле вели себя странно. Сначала гонялись друг за дружкой по полю, крича и толкаясь. Потом один, в черной фуфайке и перчатках, встал под деревянной скобой, с одной стороны затянутой сетью, а остальные по очереди стали целить в него мячом, причем не кидали, а били ногой. Попасть было нелегко.

Мяч все время пролетал мимо господина в фуфайке, хоть тот, казалось, и пытался сам подставиться под удар.

– Господа, я не виноват! – наконец завопил он, швыряя кепи о землю. – Я же не голкипер! Где этот чертов Рябцев?

– Господин полковник сказал, что Рябцев больше играть не будет, – строго ответил высокий шатен с эспаньолкой. – Учитесь стоять на воротах, граф. До одиннадцатого остается всего неделя.

Он разбежался, ударил по мячу, но граф ловко расставил руки, и мяч пролетел прямо между ними.

Симе прискучило смотреть, как серьезные люди занимаются чушью.

– Что вы застыли? – сказала она. – Пойдемте.

Алеша повернулся к ней. Глаза у него были широко раскрыты, будто он увидел некое чудесное видение.

– Афиша! – прошептал он. – Мэтч! Ну конечно же!

И опять припустил бегом, только в обратном направлении.

Закатив глаза к небу, Симочка побрела назад к воротам. И все-таки Мишель, думала она. Тут не может быть двух мнений.

Что там разглядывает этот сумасброд, так нелепо размахивая руками?

Большая афиша. На ней крупно напечатано:

Четвертью часа позднее

Прачечную, где бородатый резидент стирал свои воротнички, отыскали лишь к вечеру. Лучников сел на разъездное авто, понесся к китайцам. Штабс-ротмистр объявил экстренный сбор всей арестной команды, сам же ждал у телефона. Чтоб не томиться без дела, читал последнюю сводку о балканских событиях, доставленную из канцелярии генерал-квартирмейстера.

Источник из Вены сообщал шифрограммой, что члены сербской тайной организации «Черная рука», устроившей покушение на эрцгерцога, дают на допросах ужасающие показания. Выяснено, что террористическую акцию лично подготовил полковник Драгутин Димитриевич, начальник разведочного отдела сербского генштаба. Даже если он действовал не по указанию правительства, а по собственной инициативе, это мало что меняет.

Ох братья славяне, покачал головой Козловский. Дорого же России обойдется покровительство над вами. Провалились бы вы в тартарары с вашей местечковой спесью и неуемными амбициями. До сих пор еще оставалась микроскопическая надежда, что как-нибудь обойдется без большой войны. Ныне же всем чаяниям конец. Австро-Венгрия нападет на Сербию, Россия заступится за братьев по вере, Германия, в свою очередь, заступится за своих братьев. И пойдет-поедет. Бабка за дедку, внучка за бабку, жучка за внучку… Не успокоятся, пока всю репку-Европу из Земли не выдернут.

Звонок!

Дернувшись, штабс-ротмистр схватил трубку.

– Козловский у аппарата!

– Вас добивается некий студент Романов, – сказал оператор. – Добавочного не знает, но говорит, дело сверхсрочное.

Какого еще черта?

– Если будет другой звонок, соедините немедленно, отключив Романова, – велел князь.

Мальчишка был сильно взолнован. Судя по шорохам в трубке, говорил, прикрывшись ладонью.

– Я звоню из летнего кафе «Ротонда», в Царском Селе! Я был возле Гвардейского штаба! Там афиша! Я всё понял! Шпион проникнет на территорию 11 июля, во время мэтча!

– При чем здесь «мэтч»? Какой еще «мэтч»?

Что-то Лучников тянет. Девятый час уже. Не может телефон найти? Так приехал бы, прачечная возле Новокаменного моста, не столь далеко.

– Футбольный, футбольный! – нес белиберду студент. – 11 июля гвардейская команда принимает у себя Немецкий клуб!

– Какой-какой?

– Немецкий. Это спортивное общество немецко-подданных, которые жительствуют в Петербурге. У них сильнейшая футбольная команда. Раз за разом кубок берут.

Козловский рассердился.

– Что вы мне голову морочите своим футболом! Какое это имеет отношение к папке?

– Прямое! Вы сами говорили: из секретной части он документы вынес, а с территории нет. Так? Гвардейский спортивный клуб находится на территории штаба. Так? Поручик там часто бывал, он ведь голкипер. Так? В обычное время в клуб посторонние попасть не могут, нужен пропуск. Но одиннадцатого ворота откроют для публики. Само собой, для немецких футболистов тоже. Они наверняка будут переодеваться в клубе, где ж еще? Понимаете?

– И что вы предлагаете? – недоверчиво спросил штабс-ротмистр.