Муха в самолете

Давясь от хохота, я прочитала послание, испещренное орфографическими ошибками, два раза. Какой замечательный дедушка этот Джон Смит, утром управляется со скотиной, а вечером пытается читать детективы и наставлять авторов, не менее хороша и внучка, учит русский язык, но о Достоевском, похоже, не слышала. Жаль, покойный Федор Михайлович не способен ознакомиться с сим посланием, вот бы порадовался, сердешный! Писал, старался, вложил всю душу в роман «Преступление и наказание», а Джон Смит недоволен вялым развитием сюжета.

За спиной послышался кашель, я подскочила от ужаса.

– Кто там?

– А ты кого ожидаешь? – буркнула Зинаида, плюхнувшись на соседнюю табуретку.

– Думала, я одна дома.

– Между прочим, я нахожусь на работе, – простонала Зина, – весь день за копейки!

– Когда я вошла, тут стояла полнейшая тишина, – улыбнулась я, – пылесос не гудел, и вода не лилась.

– Нельзя же весь день убиваться, – обиженно протянула Зина, – не всем же так везет, как Линде! Приехала неизвестно откуда, за москвича выскочила и хоп – все получила: квартиру, машину, работу. Некоторые сами горбатятся и ребенка тащат!

– Мне всегда казалось, что москвичу в родном городе устроиться легче, чем провинциалу, – возразила я.

– Понаехали сюда, поотнимали у нас работу! – загудела Зина.

– Линда, наоборот, ее вам дала, – напомнила я.

– Поломойкой! А сама-то людями руководит! – засопела Зина.

– Попробуйте пойти в другое место!

Зина кашлянула:

– Больная я, устаю быстро. Вон сегодня в час дня свалилась.

– И проспали до восьми вечера?!

– Так устала же! Сколько всего переделала!

– Посуда в раковине как стояла, так и стоит, – не выдержала я, – в коридоре грязь, чем же вы занимались?

Зина обиженно скривилась:

– Ты мне денег не платишь и правов спрашивать не имеешь! Но могу сказать: про чашки ты врешь! Я их четыре дня назад перемыла, просто тута люди неаккуратные, попьют кофе и швырнут кружки. Нет бы самим ополоснуть и в сушку сунуть. А пол под Новый год хорошо протерла. Кто ж виноват, что грязи натащили. Сегодня подоконник разбирала, неужто не заметно, что на нем порядок? Вот оно, домашнее хозяйство – сколько ни паши, не видно! Стараешься, стараешься, а толку фиг. Эх, жизнь моя разнесчастная!

– Зато вы имеете отличного сына, – решила я приободрить хныксу, – Ролик замечательно играет на скрипке, он непременно добьется успеха!

Зинаиду перекосило:

– О господи! Еще одно несчастье на мою голову. А все соседка придурковатая! Просили ее мальчишку портить? Сейчас был бы как все! Получил бы хорошую профессию, да хоть в метро бы пошел, машинистом, нет, водит палкой по деревяшке! Кровь в жилах сворачивается! А какой упорный, противный! Сколько раз просила: «Вбей гвоздь в стену, календарик повесить хочу», – даже ухом не повел, ответил: «Извини, не могу, вдруг палец пораню». И во всем так! Сумки с рынка принести – не способен, картошку почистить и мать покормить не хочет, все ладошки бережем, словно они из золота.

Мне стало жаль Ролика.

– Ваш сын удивительно талантлив, – воскликнула я, – подождите немного, он непременно добьется успеха! И денег!

Зина мрачно ухмыльнулась:

– Кто ж за пиликанье заплатит? Кому оно нужно! Ох, беда! А нам рублики очень пригодятся, в особенности сейчас, когда я заболела.

– И что же у тебя за болезнь, – рассердилась я, переходя с лентяйкой на «ты», – чем таким странным заразилась? Может, лучше домой отправиться, чего инфекцию к другим людям приносить! Занедужила – лежи в кровати!

– Вот я и спала!

– Так у себя дома почивать надо.

Зина положила объемистую грудь на стол и завздыхала:

– Незаразная я, психическая хвороба прицепилась!

– Час от часу не легче, – подскочила я, – совсем хорошо! Ступай к себе, я сама уберу квартиру.

– Да не бойся.

– Совершенно не боюсь, – нарочито твердым голосом ответила я, – просто решила о тебе позаботиться.

Зина поерзала на табуретке.

– Видения у меня. Хочешь расскажу?

Зная, что с психами спорить опасно, я кивнула. Зинаида подперла рукой щеку, похожую на брыли бульдога, и завела:

– Сижу вчера на кухне, устала, словно кофемолка, весь день вжик, вжик, без роздыху, вот и присела чайку глотнуть. Налила кружечку, вдруг вижу, матерь божья, идет младенец! Но как!

Зинаида протянула толстую руку, схватила бутылку лимонада и принялась со стоном глотать из горла.

– В розовой одежке, – продолжала она, вытирая рот тыльной стороной ладони, – на четвереньках! Перепугалась я до усрачки! Ну откуда у Линды дети? Ясное дело, народу полно живет, она всякую шелупонь тут селит, до денег сильно жадная, то Ахмет ночует, то украинки-штукатуры, то молдаванки, то еще невесть кто колбасится, ты, например. Я в Линдины дела не лезу, нос в дырки не сую, чего в чужой жизни разбираться, только дитя откуда? Дальше чего было, знаешь?