Ф. М. Том 1

Тут, в этих самых словах, вся психологическая хитрость и состояла. Если студент не при чем и скрывать ему нечего, то немедленно объявится одним из закладчиков старухи Шелудяковой. А насчет Поцелуева моста, где проживал все еще официально здравствующий Чебаров, ему вовсе невдомек будет. С другой стороны, коли Раскольников при чем, то фальшивость письма, находившегося у него в руках и поступившего от заведомого покойника, вмиг станет ему ясна. Если в полиции знают про Чебарова, то как же иск-то от него вручают?

Ну-ка, что студент?

Эффект психологической хитрости превзошел все заметовские ожидания. Раскольников был бледен и весь в поту. Он молча повернулся, на неверных ногах пошел к дверям, но дверей не достиг. Остановившись как вкопанный, он секунду-другую покачался из стороны в сторону и вдруг с грохотом повалился на пол.

Теперь, чтобы двигать наше повествование дальше, придется ненадолго вернуться к событиям предшествующего вечера, вернее к одному лишь событию, касающемуся Дмитрия Разумихина, любимого родственника главного нашего героя.

Сказав Порфирию Петровичу, что нынче навещать товарища не станет, ибо поздно и незачем, Разумихин, по-видимому, слукавил. То ли не хотел показаться слишком чувствительным (он всегда этого опасался, ибо при грубости манер сердце имел предоброе), то ли в самом деле не собирался, да передумал, однако же из следственного отделения Дмитрий прямиком отправился в Столярный переулок, где квартировал Раскольников.

По дороге купил булку и колбасы, рассудив, что Родька, верно, голоден. Вошел в пахучую подворотню пятиэтажного дома, где дорогу ему преградил какой-то нечистый, крючконосый тип в грязном фартуке, по коему следовало предположить в нем дворника. Человек этот находился в той поре опьянения, когда все и вся вокруг кажется подозрительным и враждебным.

— Ну ты, — сказал дворник, крепко ухватывая Разумихина за рукав. — Ты тута не моги. Ходют! Тута приличный двор, а у тя вишь рожа. Пшел вон!

В общем, происшествие самое обыкновенное, какие случаются сплошь и рядом, не стоило бы о нем и поминать, если б не совершенно замечательный ответ бывшего студента. То есть, ответа-то никакого и не было. Разумихин лишь коротко взглянул в мутные карие глаза дворника, взял всю его нетрезвую физиономию в пятерню и оттолкнул от себя с удивительною силою, так что обидчик опрокинулся навзничь.

Событие это нисколько не омрачило деловитого настроения Дмитрия Прокофьевича. Он, насвистывая, в два счета поднялся по черной лестнице, куда выходили из квартир двери кухонь, по большей части отворенные.

Вход в каморку Раскольникова обнаружился под самою кровлею. Разумихин подергал — заперто на засов. Значит, дома.

Тогда принялся стучать и звать, да громко, так что с нижнего этажа высунулась Настасья — та самая горничная, которую накануне опрашивал Заметов.

— Что это он? Вроде дома, а не откликается? — встревоженно спросил ее Разумихин. — Нешто дверь высадить?

— Быстрый какой — высадить. — Настасья грызла яблоко, с любопытством оглядывая крепкую фигуру студента. — Я вот дворника позову, он тебе высадит.

— Дворника — это навряд ли, — весело отвечал Дмитрий Прокофьевич и снова заорал во все горло. — Родя! Это я, Митька Разумихин! Открывай, коли живой, всё равно войду!

— Поди к черту! — донеслось наконец из-за двери, и Разумихин вздохнул с облегчением.

— Фу, напугал. Ты болен?

— Катись, я сказал, — был ответ.

— Больны они, шибко больны, — сообщила Настасья. — Я штей носила, своих, не хозяйкиных, так и тех кушать не стали.

Дмитрий Прокофьевич почесал затылок.

— Родька, не отворишь, что ли?

С той стороны в створку двери что-то ударило — должно быть, бросили штиблет или сапог.

— Ладно, завтра я не один ворочусь, и ты у меня попляшешь, — пробормотал сам себе Разумихин, повернулся и побежал по ступенькам вниз.

Вместо прощанья ущипнул Настасью за бок, отчего та не без удовольствия взвизгнула, и впился белыми зубами в принесенную булку, рассудив, что до завтра она все равно зачерствела бы.

Это, стало быть, произошло поздним вечером во вторник, а нынче, около полудня, Дмитрий появился в Столярном вновь. Будучи человеком слова, привел с собою, как обещался, приятеля, одного Зосимова, недавнего выпускника медицинского факультета. Настроен Разумихин был очень решительно, готовый, если понадобится, вышибить своим твердым плечом створку, однако к штурму прибегать не пришлось.