Летучий самозванец

– Вот кто нас напугал! – подпрыгнула я. – Но мутант, орудующий в столовой, был мохнатый, а твой Баул похож на ежа, больного тифом.

– Его зовут Баултас, – поправил меня Андрей. – Обидно ж, когда имя коверкают. Он имел густую шкуру, пальцы в нее не пропихивались. Да только ночью мне в туалет понадобилось, живот у меня прихватило, а щенок утек невесть куда, я долго в сортире сидел, возвращаюсь… – Невзоров хлопнул себя по коленям. – Елы-палы! Баултас на мумию похож! Весь в серую накидку замотался! Хотел я ее снять – не получается, прилипла! Прикольно, конечно, но пришлось ножницы брать.

Я покосилась на пса. Во время нашего ночного разговора со Светой в иллюминаторе каюты девочки появилось привидение. Значит, это был Баултас!

– Уж я его стриг, стриг, весь вспотел, – пожаловался Андрей. – Ваще кучу времени потратил. Знаете, чего оказалось? Он повалялся спиной в моментальном клее! «Буренка Зина»! Не слыхали? Клей – зверь! Застывает на лету, держит насмерть.

– «Буренка Зина» – клей? – ахнула я. – Не сгущенка?

Невзоров кивнул:

– Все путают. Один тюбик называется «Корова Маша», там молоко с сахаром, другой «Буренка Зина», супер-пупер средство! Стекло к железу присобачивает! Навсегда!

У меня в голове все сложилось. Я отлично помню, как захотела есть, пошла на кухню, взяла из холодильника «Буренку Зину» в количестве двух штук, вернулась в каюту, из жадности открыла обе упаковки, и тут в дверь постучал Юра. Не желая выглядеть в его глазах обжорой, я швырнула одну, как полагала, сгущенку в кресло, вторую – вот уж всем глупостям глупость! – сунула под подушку Шумакову. Мы заснули, содержимое тюбика вытекло, приклеило несчастного Юрасика к наволочке, а последнюю к спинке кровати. Пока мы с Юрой возились на палубе, в нашу незапертую каюту пролез Баултас, пошуровал в кресле и превратился в «привидение».

– Эй, Вилка, очнись, – велел Юра. – Что с тобой?

Я вздрогнула. Ни за какие пряники не расскажу ему правду! И вообще, я совершенно не виновата в произошедшем! Кому пришло в голову назвать клей «Буренка Зина»? Сумасшествие какое-то! А если вспомнить, что сгущенка именуется «Корова Маша», то становится ясно: кто-то из членов экипажа перепутал упаковки, положил в холодильник абсолютно несъедобную вещь. Хорошо, что я не успела полакомиться бутербродиком. Так вот какую змею на лапах видел Игорь, вот кто, вселяя ужас в отдыхающих, плавал вокруг корабля – этот веселый щеночек!

– Теперь он временно лысый, – болтал Невзоров. – А я тут познакомился с такой женщиной! Ух! Она меня старше, совсем бабка, но чума! С головой у нее, правда, плохо, зато такая страстная! Уконтрапупила меня насмерть! Вот, прилег отдохнуть и отпал! Спасибо, вы разбудили! Можно на берег сходить? Карантин сняли?

– Ступай в райотдел, – приказал Шумаков. – У твоего Баула поводок есть?

– Он Баултас, – терпеливо поправил Невзров. – Не, зачем ему! Маленький еще! Так потрусит, он не кусается!

Мы вышли на палубу, Андрей и щеночек размера кинг-сайз сбежали по трапу на причал.

Юра проводил взглядом парочку и со вздохом сказал:

– Боже, спаси местное отделение милиции и все Вакулово в целом. Баул наступает на город!

Эпилог

Всем произошедшим на «Летучем самозванце» занимались сотрудники отделения Вакулова. Следствие затянулось, и, в конце концов, дело тихо рассыпалось. Смерть Василия Олеговича признали естественной, у него приключился инфаркт. При токсикологическом исследовании крови директора кондитерской фабрики ничего подозрительного не обнаружили. Как по мановению волшебной палочки, возникла пухлая история болезни бизнесмена, набитая анализами, после изучения которых стало абсолютно ясно: Самойлов давно страдал неполадками в «моторе». Избыточный вес, отсутствие физической активности, нездоровое питание, повышенный холестерин… Что еще вы хотите?

Кончина Ирины Поповой тоже была не криминальной. Девочка давно болела, она наблюдалась у академика Тимофея Андреевича Брюсова, в профессиональной пригодности которого никто не сомневался. Ирина испытала сильный стресс, вот больное сердце и не выдержало. В момент смерти Ира находилась рядом с актрисой, которая изображала умственно отсталую Тину. В процессе следствия, когда отпала необходимость играть роль, подручная Ивана Васильевича честно призналась:

– Ирина неожиданно потеряла сознание, а я пошла в столовую за помощью. Девочке никто ничего плохого не сделал.