Летучий самозванец

И тут я вспомнила, как мы все, стоя на палубе, увидели фигуру в белом, и бросилась к ухмыляющемуся Самойлову:

– Как можно быть таким подлым! Вы велели человеку Ивана Васильевича, тому, кто изображал ангела, показаться нам на глаза. Скорее всего, позвонили исполнителю на мобильный, и тот стал расхаживать по берегу, чтобы его увидели пассажиры!

– Точно! – хлопнул себя по бедрам Юра. – Василий Олегович креститься начал и на херувимчика указывать.

– Прохиндей! – прозвенел голос Ани.

– Леонид решил, что посланец небес упрекает его в чем-то, – сказала я. – Зарецкий тогда убежал сам не свой.

– Да, – безропотно согласился Леонид. – Божий помощник дал мне понять, что я плохое дело совершил! Его ко мне господь послал! Но Марфа меня успокоила!

– Ангела не существует, – промямлила Аня.

– Леонид не присутствовал при нашем разговоре, – напомнил Юра, – и он не адекватен.

– Марфа сказала: «Мы должны быть вместе», – со странным, каким-то замороженным выражением на лице говорил Леонид, – но она умерла. У меня руки в крови!

– На трупе нет следов ранений, – попытался вразумить Леонида Никита. – Я не понимаю, как здесь очутилась Марфа, но, похоже, она скончалась от сердечного приступа или инсульта.

– Все воды Аравии не очистят этих рук… Извините, вероятно, я не совсем точно процитировала «Леди Макбет» Шекспира, но, полагаю, что про кровь он тут нес аллегорически, – высказалась Тина.

Я покосилась на девицу. Это уже вторая цитата из классики, в правильности которой Тина сомневается. Но, несмотря на плохую память, девушка хорошая актриса. Я ей поверила, в особенности в первый день пребывания на борту, за завтраком, когда лицедейка изображала умственно отсталую дочь Мананы.

– Марфа приплыла, – сказал Зарецкий.

– Ага, – кивнул Никита, – с аквалангом?

– Да, – согласился ученый.

– Из Карибского моря? – развеселился художник. – Не ближний путь.

– Нет, – возразил Леонид, – из Конакова, тут близко.

– Осетр! – подскочила я. – Ночью на палубе находился не Антон!

– Есть что-то, о чем я не знаю? – строго спросил Юра.

Я попыталась внятно рассказать о небольшом инциденте, случайным свидетелем которого стала.

– Я увидела, как на палубу вылезает чудовище, сначала решила, что это мутант из Козловска.

– Ой, дура! – покачал головой Василий Олегович.

Но меня не так-то просто сбить с курса.

– Потом поняла: на судно поднялся аквалангист. Гидрокостюм, ласты, маска начисто обезличивают. Затем появилась еще одна фигура, похожая на мужскую. Дайвер нырнул в воду, помощник сбросил ему длинный сверток, который незваный гость увез на резиновой лодке. Я решила, что это браконьеры! Официант Антон торгует черной икрой, банки спрятаны в столовой, я застала парня в тот момент, когда он опустошал свои запасы, и подумала: тюк в лодке – осетр, эти рыбины порой достигают двух метров!

Василий Олегович скорчил гримасу:

– Снимаю шляпу! Наш пострел везде поспел, и рыбку съел, и косточкой не подавился! Вилка, у тебя есть запасные уши на спине? Или глаза на заднице? Все увидела, услышала, разнюхала, лапами раскопала!

– Это случайно вышло, – смутилась я. – Просто оказывалась в нужном месте в час икс.

Леонид обхватил колени руками и заговорил. Речь Зарецкого состояла из коротких рубленых фраз. Так говорят дошкольники – без красочных эпитетов, деепричастных оборотов и прочей цветистости, излагая исключительно информацию по делу. Выглядел Леонид странно, он раскачивался из стороны в сторону, глаза его остекленели, а губы кривила гримаса. Похоже, Леониду не требовался слушатель, он говорил так, словно выбрасывал из себя нечто лишнее, мешающее, и производил неприятное впечатление. Через пару минут я растерялась окончательно и посмотрела на Юру. Шумаков опустил руку мне на плечо. Похоже, его тоже шокировало бесстрастное изложение фактов и холодный их комментарий.

Леонид не раз изменял жене и всегда выходил сухим из воды. Провинциальные красавицы не знали ни адреса, ни телефона своего кавалера. Зарецкий чувствовал себя в полнейшей безопасности. Девицам он давал оговоренную сумму и не предвидел сложностей. Но на всякого охотника найдется сотый медведь. Однажды, приобретая в магазине пиджак, ученый обратил внимание на симпатичную продавщицу, как раз в его вкусе: очаровательная блондиночка двадцати лет от роду. Девчонка была так хороша, столь зазывно улыбалась Зарецкому, что ловелас дрогнул и нарушил правило не затевать интрижек в Москве.