Золотой песок

Если попадал к нему кто-то на консультацию, то моментально скисал, чувствуя, что дело его будет проиграно. Виктюк мог дать хороший, дельный совет. Юриспруденцию он знал отлично. В людях разбирался вполне бойко, то есть мог на глазок определить, когда человек врет, когда говорит правду, кого можно провести и надуть, а кто только делает вид, что такой весь из себя наивный и доверчивый. Но все впустую. Главного не возникало – доверия.

Феликс Михайлович, вероятно, и прожил бы так свой тоскливый век в гнилой районной консультации, на нищенской зарплате, на грузинском чае с пряниками и сушками. Но вышло иначе.

Рядом с юридической консультацией, дверь в дверь, располагалось бесхозное запущенное помещение, принадлежавшее жилищно-эксплуатационной конторе, именуемое то ли красным уголком, то ли ленинской комнатой.

Под пыльными портретами вождей и плакатами с инструкциями по пожарной и прочей безопасности проводились собрания жильцов дома, ночами приходили распить бутылку сантехник с электриком. В общем, помещение это было таким же тоскливым, гнилым и никому не нужным, как юридическая консультация, в которой сгорал во цвете лет Феликс Михайлович. Сгорал и не догадывался, что ждет его за соседней облезлой дверью.

Однажды, а именно душным жарким летом восемьдесят седьмого года, выходя вечером из своей конторы, Феликс Михайлович услышал за этой дверью какое-то тихое мелодичное мычание и от нечего делать заглянул.

На полу, на драном линолеуме, сидели кружком люди, человек десять. В основном женщины, пожилые, некрасивые, но быстрый взгляд любопытного юриста тут же выделил парочку молодых и вполне симпатичных. Вместо одежды на них были белые простыни. В середине круга восседало плосколицее узкоглазое существо с обритой головой.

– А теперь очень медленно подняли руки, – говорило существо высоким надтреснутым голосом, – закрыли глаза, повторяем за мной: великий Дзан зовет меня в царство вечной истины. Мой проводник в царство истины, мой свет и моя радость гуру…

– Мой свет и моя радость гуру, – эхом повторяли все десять человек.

– Опустили руки, вдохнули, теперь не дышим. Никто не дышит, – командовал «свет и радость» плосколицый гуру.

Феликс Михайлович с удивлением заметил, что и правда никто не дышит. Стал считать про себя. Десять секунд. Двадцать. Минута…

– Выдох! – внезапно пискнул азиат, и Феликс Михайлович вздрогнул от неожиданности, заметив, что сам, оказывается, перестал дышать по команде. – Быстро все легли! – приказал азиат, и Виктюк вдруг почувствовал, что ноги его подкашиваются. Ему ужасно захотелось прилечь на этот грязный линолеум. Пришлось сделать над собой определенное усилие, чтобы не подчиниться. Помогло любопытство. Сквозь щель в двери он стал разглядывать азиата. Ничего особенного. Весьма противная физиономия.

Азиат встал и оказался совсем маленьким, кривоногим. Медленно двинулся по кругу. Все десять человек лежали, закрыв глаза. «Свет и радость» подошел к одной из молодых симпатичных женщин, опустился на колени и стал преспокойно шарить руками по ее телу, по крепкой высокой груди. В пыльной душной тишине отчетливо зазвучал стон и нежный шепот:

– Я люблю гуру… возьми меня, гуру… «Вот ведь сукин сын, – усмехнулся про себя Виктюк, – как же ему это удается?»

Картина была довольно похабная, женщина уже вся извивалась, томилась, бедненькая, неразделенной страстью, а гуру занялся ее соседкой, такой же молодой, симпатичной. Другие, пожилые, только слабо постанывали:

– Гуру… гуру…

– Открываем космические чакры, – охрипшим фальцетом комментировал азиат свои непристойные действия, – сестра Людмила, у тебя темнеет аура, это нехорошо. Расслабься, сестра.

Азиат, кривоногий плосколицый шибзик, каким-то загадочным образом умудрился полностью подчинить своей воле десять взрослых людей. Он был так занят, так увлечен ощупыванием молодой-симпатичной «сестры», что не сразу почувствовал тусклый завистливый взгляд, который сверлил его через дверную щелочку. А когда заметил, только слегка нахмурился и тут же отвернулся.

«А ты знаешь, сучонок, что это вообще-то статья? – мысленно спросил его Феликс Михайлович. – Развратные действия…»

Но, подумав немного, опытный юрист вдруг понял, что кривит душой. Никакой статьи для азиата нет. Молодые, симпатичные женщины были совершеннолетними, на занятия к гуру пришли по доброй воле. «Нет, – растерянно пробормотал Виктюк, – какую-нибудь статью подобрать можно. Незаконное врачевание, мошенничество. Так не бывает…»