Западня

— Что-то про Олю узнали? — грубым, чужим голосом спросила девочка.

Но мать почти насильно потащила ее к автобусной остановке. Отойдя на несколько шагов, Алла обернулась и крикнула Михаилу:

— Я позвоню вам! Спасибо!

И, повернувшись к дочери, крепко обняла ее за плечи.

* * *

Михаил вернулся в лицей. Он высчитал, что спектакль только что закончился, но вряд ли актеры успели переодеться и собрать декорации. И не ошибся — красный «Москвич» Ирины все еще стоял у ограды лицея. Вскоре появилась и она сама. Увидела Михаила, удивленно подняла тонкие, аккуратно выщипанные брови. Женщина явно решила, что журналист уже ушел. За ней спешили ребята из студии.

У некоторых на лицах еще виднелись полосы белил, черного и красного грима. Автобуса у них не было, на что Ирина немедленно пожаловалась Михаилу:

— Кстати, хорошо бы упомянуть в статье, что мы ищем спонсора. Пусть хотя бы автобус предоставят. Мы начнем ездить со спектаклем по школам — представьте, каково каждый раз все тащить на себе? Не могу же я всех запихать в свою развалюху!

Актеры шумно попрощались с ней и, разделившись на несколько стаек, скрылись за воротами. Михаил заметил, что исполнители главных ролей держались особняком и ушли вместе. «Парикмахерша» удалилась под ручку с каким-то парнем из массовки. На Михаила она даже не взглянула — видимо, успела раскаяться в своей откровенности. Кому охота, чтобы его сочли мстительным? Она ведь попросту отомстила своей тезке за то, что та с ней не поздоровалась. Теперь Михаил понимал, что Ольга «не узнала» ее из страха разоблачения. Эта встреча никак не входила в ее планы. Она боялась, что при отчиме начнется разговор о студии и тогда обнаружатся ее нелегальные отлучки из дома… Но почему она боялась этого? Ведь, узнав тайну, отчим никому ее не выдал. Он молчал. Чтобы не расстраивать жену, по его собственным словам? Михаил очень в этом сомневался. Тогда почему? У него должна быть веская причина, чтобы молчать…

— Вы меня слышите? — словно издалека, донесся мягкий голос. — Дама уже целую вечность предлагает вас подвезти, а вы молчите! Это невежливо, в конце концов!

Михаил извинился. У него столько работы, пояснил он, голова постоянно забита какими-то проектами…Он увидел, что рядом с руководительницей театра стоит та девушка, с которой как будто дружила Ольга. Как же ее зовут? Да, точно, Наташа, и она в этой пьесе играет служанку.

— Так вас подвезти? — Ирина отперла дверцу машины.

— Конечно, если вам в сторону «Щелковской». Сперва подвезем Наталью, она у нас инвалид труда, подвернула ногу на сцене. Платный лицей, обучение стоит бешеных денег, а сцену привести в порядок не могут! Бедняжка запнулась о гвоздь, хорошо, что ногу не пропорола.

— Лучше бы я ее пропорола, но не упала, — убито возразила Наташа. — Какой позор! Устроила цирк на сцене, они же полчаса после этого смеялись!

— Ну, прекрати, — по-матерински улыбнулась Ирина.

— С каким актером не бывает! Это я виновата, надо было послать ребят осмотреть доски, а я замоталась… Теперь буду умнее. Но и публика тут, скажу я вам! — Теперь она обращалась к Михаилу. — Хамство удивительное! В зале все время шум, шелестят фантиками, встают, пересаживаются, я видела — некоторые заткнули уши наушниками… Неинтересно им. Фабрика быдла — вот что такое этот лицей! Учителя не смеют слова сказать этим юным хамам — они ведь у них на жалованье. Ну, ничего. Следующий спектакль у нас в детском доме. Так вы едете?

Михаил принял приглашение и уселся на заднее сиденье. Наташа села впереди. Все время, пока они ехали, девушка молчала. Видимо, она тяжело переживала свою сегодняшнюю неудачу. Михаил тоже не испытывал желания разговаривать. Его задели слова Ирины о «фабрике быдла». Конечно, не он устроил дочь в этот лицей. Это все Любины честолюбивые затеи. Ее девиз: «Что дорого — то и хорошо». А теперь он даже не имеет права вмешаться, высказать свое мнение. Кто его послушает? Кому он нужен? Дочь узнала его, но даже не подошла…

Ирина тоже о чем-то задумалась, что не мешало ей лихо вести машину. Михаил даже позавидовал ей — было видно, что за рулем мастер своего дела. «Впрочем, она, наверное, из тех, кому все удается, — подумал он. — Захотела собрать театральную труппу — собрала. Захотела поставить такой необычный спектакль — и он получился. Да уж, о ней не скажешь, что ее Бог обидел. Улыбается, шутит. Но все равно, мне неловко смотреть на ее горб. Будто я в этом виноват».