Западня

— Воду. — Ольга проводила кастрюлю жадными голодными глазами. — Воды там было сколько угодно.

— Но ведь было холодно, несколько дней шли дожди! — в ужасе повернулась Алла. Почти против своей воли она начинала принимать эту невероятную версию. Возможно, потому, что другая версия ее бы не устроила. — Ты наверняка простужена! Давай-ка в постель!

Дочь ушла только после того, как ей клятвенно пообещали — через час в постель будет подан куриный бульон с куском вареной курицы. Только тогда она поплелась в комнату, которую по старой памяти все еще называли «детской».

Там заскрипел старый диванчик, а затем стало тихо.

— Только не подходи ко мне, — сдавленно сказала женщина, глядя на мужа. — А то я тебя ударю!

Тот остановился на полпути к ней и развел руками:.

— Ладно, если ты считаешь, что я заслужил… Ударь разочек.

Она отвернулась — микроволновка запищала, извещая о том, что курица разморозилась. Алла нарочно двигалась резко, чтобы муж не мог подойти сзади и обнять ее.

Это была его обычная медвежья манера — облапить, сдавить своими ручищами, поставить на своем… Но сегодня вечером он предпочитал держаться в стороне. Алла гремела посудой, всем своим видом показывая, что не замечает мужа. Ему пришлось заговорить первому:

— Почему ты оставила Милену у матери?

Алла обернулась с шумовкой в руке:

— Ты еще здесь? Какое тебе дело до Милены?

— Как это! — возмутился он. — В конце концов, она моя дочь!

— Она-то да. — И Алла снова сосредоточила внимание на бульоне.

Он молчал. Она ждала, что он скажет что-нибудь в свою защиту. Самое время начать оправдываться. Но он молчал, и в ней мутным огненным облаком поднималась ярость. Наконец она не выдержала и прошипела:

— Почему ты ее покрывал? Почему ты ничего не сказал мне? Я желаю знать, в конце концов!

— Это все выдумки твоего журналиста, — неприязненно и спокойно ответил Виктор. — Сперва он набросился на меня, потом обработал тебя. По-моему, ты ему просто приглянулась. Или Ольга? Ты же сама говорила, что он ее часто встречал в парке. А может, Милена?

И, увидев яростные и растерянные глаза жены, холодно пояснил:

— Если уж делать предположения, то самые смелые.

Педофилов сколько угодно. Где гарантия, что он тот, за кого себя выдает? Может, он просто желает втереться в семью?

Учти, если он еще раз позвонит или явится сюда — я спуску ему не дам! В конце концов, я имею право защищать свою семью!

— Болван! — выкрикнула Алла. — Это он педофил?!

Выдумываешь бог знает что, чтобы прикрыть свои грешки! Я желаю знать, почему ты мне ничего не сказал про Ольгу! Пока я этого не узнаю — разговаривать с тобой не буду, и Милену ты не увидишь!

Эта угроза вырвалась у нее совершенно неожиданно.

Она ведь вовсе не собиралась заниматься шантажом. Но на мужа это произвело сильное впечатление. Он явно растерялся. Все, что он смог сделать, — это попросить говорить потише. Ведь Ольга устала, наверняка она спит, Больше Алла к нему не обращалась. Она сосредоточилась на бульоне. Когда он был готов, она налила его в глубокую керамическую миску, приправила зеленью, положила туда кусок курицы, отрезала хлеба и отправилась с подносом в «детскую» комнату. Ольга, вопреки прогнозам, не спала.

Она лежала, заткнув уши наушниками плейера и глядя в потолок. Увидев мать, девушка выключила плейер и села.

— О, роскошно! Я опять умираю от голода!

Она набросилась на бульон, обжигаясь и содрогаясь от жадности. У Аллы не хватало мужества на это смотреть.

Она присела на постель Милены и поправила подушку.

Закрыла глаза. Голова шла кругом. Что теперь делать? Как держаться с мужем, с дочерью? Она слушала скрежет ложки о миску и думала о том, что Ольга обманывает ее. Конечно, обманывает. Но как вытянуть правду? Старшая дочка с детства научилась прикрываться своими болезнями от неизбежного наказания Она часто болела и хулиганила, пока росла. И только в последние годы с ней не стало никаких хлопот — всем на удивление. «Она доставляла так мало хлопот, что я совсем ее забросила, — покаянно думала Алла. — И вот — пожалуйста! Сижу в одной комнате с незнакомкой и совершенно не знаю, как с ней говорить…Да и стоит ли говорить? Правды она не скажет…»

Но отказаться хотя бы от попытки она не могла. Взглянула на дочь — та возилась с куриным крылом.

— Ну, хорошо, вы заблудились в лесу и бродили там четыре дня, — ровным, преувеличенно спокойным тоном заговорила Алла. — Но где ты была четырнадцатого и пятнадцатого? Только не ври про театр. Там мы уже все выяснили.