Западня

— Слава богу, не ушли еще! Идемте наверх, я не знаю, что делать!

— А что такое? — Наташа с перепугу едва не подавилась косточкой и выплюнула ее в палисадник.

— Ой, не могу. — Старуха продолжала вертеться, бессмысленно обозревая почти пустой двор — Надо же что-то делать! Она там на постели лежит!

Уже понимая, что случилось что-то серьезное, ребята побежали наверх, сразу обогнав причитающую старуху. Дверь Ирининой квартиры теперь была приоткрыта — видимо, убегая оттуда, старуха не решилась ее захлопнуть. Толкаясь, они проникли в коридор, разбежались по комнатам… Первой закричала Оксана. Она сразу попала в спальню — маленькую розовую спальню, где под потолком, несмотря на ясный день, почему-то горела люстра.

Оксана испустила несколько резких, хриплых воплей и тут же бросилась обратно, в коридор. Ее оттеснил Владик. Он вошел, увидел тело на постели и отвернулся.

— Что там? — кричала Наташа, удерживая за плечи маленькую рыдающую Оксану.

— Она мертвая, — пробормотал Владик. — Не заходите, тут дышать нечем. Я открою окно .

Страшное притягивает — и остальные актрисы, уже зная о том, что увидят, все-таки по очереди заглянули в спальню. А потом сбежали в другую комнату, распахнули балконную дверь и, отталкивая друг друга, ловили губами сухой, огненный воздух полудня.

До квартиры наконец добралась старуха-соседка. Видно, подъем по лестнице давался ей с трудом. Она увидела ребят и жалобно запричитала:

— Да что же это такое? Молоденькая совсем! Что же теперь делать? И маме ее не позвонишь, я номера не знаю…

Надо бы в милицию… Как вы думаете?

Владик, как единственный присутствующий здесь мужчина, взял на себя эту задачу Он говорил по телефону минут пять, не больше, и вернулся к девчонкам совершенно обескураженный:

— Сейчас приедут. Спрашивают меня, что с ней, а я не знаю… Как дурак… Нотам, кажется, кровь…

— Да! — истерично закричала Оксана. — Вся постель в крови! Ой, мамочки, и зачем я сюда поехала! Я же теперь спать не смогу!

Наташа все еще держала ее за плечи, хотя сама была близка к истерике. Ирина лежала в спальне на кровати, одетая как в тот вечер, когда они расстались после спектакля в гуманитарном лицее. Голубые брючки, белая свободная майка.

Все это было в страшных коричневых и черных пятнах.

Пушистые волосы Ирины слиплись от какой-то гадости, лицо показалось неестественно пухлым, таким оно никогда не было. И этот запах… Наташе даже казалось, что только что съеденный персик оставил во рту какой-то странный, гнилостный вкус, хотя был твердым, еще недозревшим. Наташа повернулась к балкону, чтобы вдохнуть воздуха с улицы. Оксана больше не плакала — она молча прижимала к ее плечу мокрое от слез, горячее лицо. Лида сидела в кресле, лодочкой сложив руки у лица, так что были видны только ее огромные от страха карие глаза. Лена стояла на балконе, перегнувшись через перила. Оттуда доносились какие-то странные отрывистые звуки.

Видя такое состояние своих приятельниц, Владик пытался сохранять спокойствие, но и ему это давалось с трудом. В конце концов, «самураю» было всего семнадцать лет, и он никогда в жизни не видел наяву таких сцен — будто из криминальной хроники. Старуха терлась в коридоре, не в силах оторваться от двери в страшную комнату. Владик хотел попросить, чтобы она не открывала ту дверь — запах невыносимый. Но он не решался. В конце концов, кто они такие? Актеры… Пришли проведать руководительницу театра… Он и думать не мог, что это благое намерение заведет их прямо в ад.

— Влад, что с ней, как ты думаешь? — робко спросила Лида, опуская руки. Губы у нее жалобно тряслись, помада смазалась, но сейчас она даже не думала об этом.

— Мне показалось, у нее дырка в груди, — нерешительно ответил он. — Кажется…

— Замолчите! — слабо пискнула Оксана, отворачиваясь и пряча лицо. — Не могу это слышать! Меня тошнит!

Они снова замолчали. Где-то, наверное на кухне, звонко капала вода. Видимо, кран был привернут неплотно.

Сколько дней капает эта вода? Владик вспомнил горящую в спальне люстру. Странно… Почему она горит? Ведь так светло. Шторы, кажется, тоже задернуты… Он не выдержал и поделился своими впечатлениями с девушками.

Ответила одна Наташа. Девушка держалась лучше своих подруг и не теряла самообладания. Она сказала, что тоже обратила внимание на горящую люстру. Только там горело всего две лампочки, а их ведь куда больше.

— Наверное, остальные уже перегорели. Думаю, люстра давно так горит. Знаете, у Ирины в самом деле дырка в груди, — тихо сказала она. — Отчего такое может быть?