Бриллиант для Слепого

Тихон, склонив голову на бок, посмотрел на Фагота. Вор наперед знал, что паренек ничего толкового предложить не сможет. «Ну, пусть себе немного пофантазирует».

— Пока ты, Тихон, идешь на шаг впереди. Но если будешь ждать, тебя догонят.

— Твой друг ювелир прав, от камня необходимо избавиться так же быстро, как ты избавляешься от документов, вытащенных вместе с портмоне. Камень нужно превратить в деньги.

— Это мы и без вас, молодой человек, знаем, — не выдержал ювелир.

— Погодите, — не очень-то любезно оборвал его Никита. — Представьте себя на месте ментов.

— Мне это западло. У них сейчас крыша едет, начальство требует вернуть камень в кратчайшие сроки.

— Найти его невозможно, ни просеешь же всю Москву через сито!

— Они пытаются просеять, — вставил Тихон.

— Думаю, уже завтра они сменят тактику. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. На их месте я организовал бы подставу. Покупателя на камень нет, значит, нужно его придумать. Осторожно пустят слух, что какой-нибудь сумасшедший миллионер желает купить бриллиант. Поселят его в крутой гостинице, выдадут под расписку из банка миллион баксов наличными, и будут ждать, когда продавец выйдет на него сам.

— Наверное, так оно и будет, — согласился вор. Чувствовалось, что он нервничает, хотя лицо его было спокойным, взгляд не бегал.

— Надо заранее придумать ход и развести ментов на деньги, — Фагот подался вперед. — Тихон, надо что-то придумать!

— Хочешь сказать, если мы придумаем ход, вновь окажемся на шаг впереди?

— Именно!

— Я в такие игры не играю, — забеспокоился Соломон Ильич. — Я ничего не слышал, вас не видел. Я в азартные игры с государством не играю.

Тихон сделался задумчивым. Он понимал, что Фагот правильно спрогнозировал поведение ментов, и, скорее всего, завтра пойдут слухи, что покупатель на бриллиант есть.

— Если надумаешь пилить камень, — неуверенным голосом сказал ювелир, — ко мне не обращайся.

— Даже если одна из половинок останется тебе? Глаза старого Хайтина зажглись:

— Ты это серьезно?

— Как крайний случай.

— Пожалей мое сердце, — попросил Соломон Ильич, поднимаясь из-за стола. — В таком случае я согласен. Тихон не стал его провожать. За столом воцарилось тягостное молчание.

— Странно, — проговорил Фагот, — я уже ни о чем не могу думать, кроме камня.

— Это магия больших денег. Я тоже сижу и задаю себе вопрос за вопросом: зачем мне камень? От него одни неприятности, того и гляди, загремишь на зону.

— Возвращать его нельзя, — сказал Никита.

— Лучше я его в Москву-реку выброшу или в землю закопаю. Но, с другой стороны, возможно, это последний шанс в моей жизни, — сказал Тихон, — только я до сих пор не знаю, как им распорядиться. Все, — сказал Тихон и положил на стол бензиновую зажигалку. — Забудь о камне, Никита. Так тебе будет спокойнее. Я слушаю тебя, и мне явно не нравится, что ты замышляешь.

— Ученик всегда должен превзойти своего учителя, иначе он плохой ученик.

— Или у него плохой учитель. Иди домой, позвони своей милой студентке, она от тебя без ума. Она тебе и ужин приготовит, и в постели согреет, и еще будет думать, что осталась тебе должна.

— А ты? — поинтересовался Фагот.

— Я пройдусь по братве, узнаю, кто тот идиот, любитель «Боже, царя храни», что сумел украсть камень.

— Если он сумел украсть, то он не идиот, — засомневался Фагот.

— Нет, Никита, только идиотам может так отчаянно фартить. Только идиоту может прийти в голову сдавать бриллиант в камеру хранения на вокзале. Никита нехотя поднялся. Он чувствовал себя усталым и разбитым.

— Тихон, ты подумай над тем, что я тебе сказал о подставе.

— Они предложат не только реальные деньги, но и реальные сроки, — он улыбнулся. — Для настоящего вора оказаться в тюрьме — честь, если только попал туда— не по глупости.

Тихон в кафе не задержался, оставил недопитую водку, что делал редко, не дождался лангета и вышел на улицу. Сделал пару коротких звонков. О деле по телефону не говорил, лишь назначил встречу. Тихому отказать не могли, даже если бы ему вздумалось встретиться в четыре часа утра на сто первом километре Симферопольского шоссе. Поздно вечером, когда Фагот безмятежно спал, Тихон уже многое знал о похитителе бриллианта. Знал о том, что того до сих пор держат во внутренней тюрьме ФСБ, что Князев вообразил себя российским императором и что авторитетнейшие российские психиатры дали предварительное заключение: Николай Николаевич Князев сумасшедший.