Атомный поезд

— На третьем пути товарняк стоит, там контейнера турецкие! — сообщил друзьям-подельникам монтёр пути Вася Саватеев по прозвищу Савва и привычно сплюнул на шпалы.

— И сколько отстаиваться будет? — Угорь переложил монтировку из одной мозолистой руки в другую.

Савва пожал плечами.

— Пока дизель заменят, пока пассажирские пропустят… Часа три, не меньше.

Третий участник разговора годился первым двум в отцы. И называли его уважительно — Лаврентьич. Он неодобрительно хмыкнул.

— Я на турецкие не пойду. Раньше мы к этим вагонам иностранным и подойти близко боялись…

— Не боись, Лаврентьич, сейчас никакой разницы нет — наш или ихний, — успокоил Угорь. — Зато там дублёнки могут быть или ковры. Прорубом быстро управимся. А потом уйдёт он — и всё! Менты начнут кивать друг на друга, пересылать со станции на станцию, а искать нас никто не будет.

Лаврентьич покачал головой.

— Хорошо, если так. Только всяко бывает. Если международным скандалом запахнет, то они тут землю носом рыть начнут! Я не иду!

— Ну, как хочешь… Только топорик дай, пилка у меня есть…

Через несколько минут две тени скользнули к неохраняемому товарному составу и забрались на открытую грузовую платформу.

— Ну-ка, подсади! Оп-ля…

— Давай руку!

Воры сноровисто забрались на крышу контейнера — это наименее защищённое место, как живот у ёжика. Они действовали ловко и слаженно. В гудках тепловозов, стуке колёс, лязге сцепок и других шумах железнодорожной станции растворились удары топора, скрежет пилы и скрип отдираемых досок. Через пятнадцать минут в крыше появилось кривое квадратное отверстие.

— Крепко делают, — пожаловался запыхавшийся Савва. — Наши куда как легче идут!

— Ну! — кивнул Угорь. — Гля, у них изнутри железом обито! Видно, дорогой груз-то…

— Давай посмотрим, — Савва посветил фонариком. — Что-то я не пойму… Приборы какие-то…

— Ух ты! — нетерпеливо выдохнул Угорь. — Небось видаки или телевизоры…

— Да нет… Какая-то елда на подставке! И ящики железные…

— Давай я спущусь, — Угорь привычно ввинтился в проруб, завис на руках и пружинисто спрыгнул вниз. Здесь он включил свой фонарь и осмотрелся.

— Ну, что там? — спросил сверху Савва.

Угорь долго молчал.

— Ну, чего?!

— Хрен его знает. Или кинокамера, или типа того…

— Ну вынимай, давай!

— Да она это… Крепко прикручена… И потом, это не кинокамера…

— А что?

— Не знаю. Дай руку, я вылазить буду… Надо дёргать отсюда!

С помощью соучастника Угорь вылез наверх.

— Давай делать ноги. Чувствую, что мы в какое-то говно вляпались. Надо было Лаврентьича слушать…

Они слезли с контейнера, и тут послышались приближающиеся милицейские свистки.

— Бежим!

Воры-неудачники со всех ног рванули в темноту. Вслед устремились лучи ярких фонарей.

— Стой! Стой, стрелять буду!

Стрелять, конечно, никто не стал — случай не тот. Беглецы растворились в густой южной ночи. К контейнеру подошёл майор Казаков с двумя сержантами и путевым обходчиком. Фонари высветили английские надписи на борту контейнера.

— Импорт, — присвистнул Казаков. — Ни фига себе! Это на бой не спишешь… Ну-ка, Оськин, полезай, посмотри… Может, они ничего не успели…

Чертыхаясь, сержант забрался на контейнер.

— Тут дыра! — крикнул он. — И топор валяется!

— Ничего не трогай, а то отпечатки сотрёшь! — приказал майор. — Охраняй место происшествия. Придётся опергруппу вызывать со следователем. Иначе не отпишешься!

***

— Вот он! — очередной ветеран радостно потёр ладони. — Как загнали его при мне, законсервировали, так он и стоит!

Близнецы переглянулись. В двадцати километрах от Челябинска, в отдельном ангаре воинской части, не имеющей отношения ни к ракетным, ни к железнодорожным войскам, а просто располагающейся недалеко от железной дороги и имеющей собственную грузовую ветку, стоял БЖРК первого поколения. В сборе, лоснящийся от солидола, вполне боеспособного вида. Хоть сейчас в дорогу!

Они обошли спецпоезд со всех сторон. Обычный с виду тепловоз, два самых обычных пассажирских и два грузовых вагона, пятый вагон тоже грузовой, но очень странный: металлический корпус с явно видимыми шарнирами под крышей. Каждому видно, что здесь всё раздвигается, разъезжается, как купол обсерватории перед тем, как из него выглянет телескоп.

— Открываемый вагон! И как он ездил? — подумал вслух Влад Малков.