Зимнее лето весны

– Д-да… – словно одурманенная наркозом, согласилась я.

– Живо на кухню, хватай мешок для мусора, запихивай туда свой хабар, неси его в джип и рви когти! Вперед!

Крик подействовал на меня словно удар кнута, я заметалась по коттеджу. Мозг отказывался соображать, ноги-руки работали в автономном режиме. Ноги бойко носили меня по помещению, руки цапали все, что было моим, а вещичек оказалось много: кружка с изображением черной кошки, два детектива Бустиновой, розовая шаль, тапки из овчины, косметика и парфюмерия, халат, пижама, зубная щетка, несколько пар нижнего белья, нежно-голубой свитер…

В конце концов получился довольно объемный пакет.

Притащив его в холл, я выглянула осторожно во двор, удостоверилась, что никого нет, и, стараясь не дышать, на цыпочках пошла к джипу, прижимая к себе тяжелую ношу.

– Лена! – раздался голос за спиной.

Ноги прилипли к дорожке.

– Лена! – повторила незнакомая женщина.

Я попыталась сделать шаг, но потерпела неудачу, ступни словно приварились к плитке.

– Леночка, не бойся, обернись!

Моя голова, словно на шарнирах, повернулась влево на девяносто градусов. Вы знаете, что такое таунхаус? Дом на несколько семей, у каждой имеется двухэтажная квартира и крохотный клочок земли, двери в апартаменты расположены по углам здания. Я не понимаю престижности и дороговизны этого вида жилья. Если удалось накопить денег на загородный коттедж, лучше выбрать особняк без соседей. Но многим нравятся таунхаусы. Очевидно, Игорь Гаврилин был из их числа. Сейчас из своей двери выглядывала его соседка – пожилая дама в косынке, прикрывавшей бигуди.

– Леночка, – повторила она, – подожди секундочку.

– Вы ко мне обращаетесь? – еле-еле произнесла я.

– Ты видишь тут еще одну Лену? – засмеялась соседка и начала спускаться по ступенькам, причитая: – Вот беда! Вот горе! Я тебя понимаю! Он был нехороший человек!

– Кто? – выдавила я из себя.

– Игорь.

– Гаврилин?

– Ну конечно, солнышко! Ты лучше уезжай из России, купи билет и улетай от греха подальше, – частила она, неторопливым шагом направляясь к дорожке, где все еще в параличе стояла я. – Зачем сейчас-то приехала, Ленуся?

Взгляд дамы упал на пакет.

– Ага, понятно, вещи забрала. Очень глупо, так и попасться можно! Ни к чему рисковать. Неужели твои шмотки подписаны? Маловероятно. Кстати, я тебя не выдала! Милиция мне допрос учинила, но я ни словечка не обронила, только сказала: «Да, ходила к нему женщина, но имени ее не знаю. Мы не общались, просто здоровались». О тебе ни-ни, потому что понимаю: ты его случайно ударила, он довел тебя до исступления. Сукин кот! Мерзавец! Негодяй! Лена, очнись, тебе надо спешно уезжать!

– Я не Лена!

– Со мной-то не надо притворяться, – засмеялась старушка. – Сколько раз я тебя видела!

– Меня?

– Ну конечно.

– А вы кто?

– Я? Право, ты перегибаешь палку! Анна Михайловна Викторова, соседка Игоря, – представилась старуха и поправила кокетливо повязанный платочек на волосах.

– Вы что-то путаете, я впервые приехала в поселок, – прошептала я.

Викторова изогнула бровь.

– Да?

– Поверьте, это правда.

– Хорошо, – ухмыльнулась Анна Михайловна. – Но с какой целью ты сюда заявилась?

Глава 5

– Случайно, – ответила я, пытаясь побороть головокружение.

– Мимо ехала? – прищурилась Анна Михайловна.

– В некотором роде.

Она склонила голову набок.

– Лена, ты выбрала глупую тактику. Я же не милиция и не прокуратура. Раскинь мозгами! Я слышала все, стены в нашем доме как из бумаги, а вы с Игорем скандалили с такой силой, что, наверное, вопли до шоссе долетали. Я в ту ночь мирно спала, разбудил меня резкий звук. Встала, выглянула в окно, вижу, вы вдвоем идете от машины. Вернее, Гаврилин тебя чуть не на себе тянет, а ты пьяней вина, ноги не слушаются, голова мотается. Затем в дом вошли, и началось – гав-гав-гав… Потом бух-бух-бух… И тишина. Дверь – хлоп! Я снова к окошку. Ты к машине бежишь, и отчего-то в свитере без юбки. За руль села – и фью, унеслась. Никогда как ведьма на метле не летала, а тут – настоящая чума! Так вот, если б хотела я тебя выдать, уже давно бы следователю внешность твою описала и в деталях про вашу «любовь» рассказала. Но я молчу, понимаю ситуацию.

– А что за ситуация? – еле слышно спросила я.

Анна Михайловна скрестила руки на груди, на ее лице появилось озабоченное выражение.