Зимнее лето весны

– С царем круто вышло, – пихнул меня в бок Миша, – скажи, прикол?

Я навесила на лицо улыбку. Что смешного в ролике про овощи? Но на всякий случай сделала вид, что веселюсь от души. Хотя совершенно не понимаю, по какой причине Лиза постоянно вспоминает рекламу про царя, как жуткий ляп.

Глава 20

Вы не поверите, но ровно через час мизансцена была выстроена. В центре на табуретке сидела «Фрося», красная теперь не только от обильного количества румян, но и от жары. Подушки, которые Лиза засунула ей под сарафан, чтобы придать тощей Фатиме дородности, и вата в лифчике грели лучше одеяла, и наша «русская красавица» вульгарно потела. Коза щеголяла шикарным выменем. Одна из долговязых девиц, похоже, обладала нетрадиционной ориентацией, потому что именно она тихим голоском предложила:

– В сексшопах продаются такие пояса, к ним… э… искусственный… э… крепится. Если его взять и к козлу привязать, то к самому поясу че угодно приклепать степлером можно.

– У метро магазин «Интим», – подпрыгнул Миша. – Жорик, вперед!

– Почему я? – возмутился рекламщик. – Сам беги!

– И то верно, – согласился Миша, – а то еще принесешь дерьмо какое-нибудь!

Козел, когда мы привязывали ему «вымя», не сопротивлялся, похоже, ему понравился процесс. Поросята, пописав еще раз пять, мирно улеглись у ног млекопитающего. Кур мы привязали веревками за лапы и посадили на искусственный плетень. За забором, так, чтобы Николай их не увидел, лежали на полу долговязые девушки – в их задачу входило крепко держать бечевки, чтобы несушки не попытались слететь с фальшивой изгороди.

Не успели сцену оформить, как появился Фомин. Думаете, он пришел в восторг и начал хвалить подчиненных, которые в рекордно короткий срок ухитрились сделать из козла козу и соорудить в студии крестьянское подворье? Ан нет.

– Почему они не кудахтают и не машут крыльями? – с ходу принялся критиковать режиссер.

– Кто? – уточнил Миша.

– Коза! – рявкнул Коля. – И поросята!

Повисла нехорошая тишина.

– У них нету крыльев, – решилась я прервать тягостное молчание. – Но если желаете, вмиг оформим летающих свинок!

Фомин посерел.

– Ежу ясно, что крылья только у кур! Мишка, не задавай кретинских вопросов. Хлопать перьями обязаны птички!

– Курица не птица, – очень некстати продемонстрировал эрудицию Жорик. – Она – дичь!

– Девочки, дерните за веревки, авось они закудахтают! – закричала Лиза.

Девицы дружно выполнили приказ, несушки вздрогнули и молча упали за забор.

– Этот дебил, – завопил Николай, – этот дебил…

– Мы здесь! – хором отозвались долговязые.

– Не о вас речь! Жорик дебил! Подсунул немых кур! – пошел вразнос режиссер.

– Коля, – ласково прожурчал Миша, – не парься! Заснимем, потом озвучим!

– Действительно, – расслабился режиссер. – Начали! Мотор! Фрося, дои козу, дои, дои! Супер. Теперь пей! Больше счастья! Ты обожаешь молоко! Глотай, мне нужно движение шеей! Эй, не тормози!

– Не хочу, – плаксиво протянула Фатима.

– Стоп! – завопил Николай. – Что значит «не хочу»? О хотении тебя не спрашивали! Глотай!

– Нет, я ненавижу молоко!

– Ты актриса! – настаивал режиссер. – Фрося деревенская девушка, она обожает сливочки!

– Нет! Фу! Оно грязное, через перчатку текло! – ныла Фатима. – Гадость! Воняет.

– Можно подумать, мы блокбастер снимаем, а ты звезда Голливуда, – всплеснул руками Фомин. – Хорош кочевряжиться, пей! Иначе съемочный день коту под хвост. Мотор!

Фатима схватила крынку, закрыла глаза и стала делать судорожные глотки.

– Снято, – сжалился наконец Фомин.

Актриса отшвырнула глиняный горшок, тот незамедлительно развалился на куски.

– Меня тошнит, – позеленела Фатима и кинулась в туалет.

Съемочная группа начала обратный процесс – теперь козу превращали в козла.

– Чего она там застряла? – поинтересовалась Лиза, когда студия приняла первозданный вид.

– Пойду посмотрю, – предложила я и отправилась на поиски туалета.

Моя мачеха Раиса, большую часть жизни прослужившая поломойкой и любившая по каждому мало-мальски достойному поводу, а то и без оного закладывать за воротник, не раз внушала маленькой Вилке:

– Запомни: сортир – лицо хозяйки. Не хрусталь, не ковер, не жратва хорошая, а тубзик. К иным придешь, так кругом красиво, глаз ломит от побрякушек. А за маленькую дверку глянешь – бе-е! Каков у человека унитаз, таков и он сам.