Зимнее лето весны

– Подобное возможно?

Фомичева хмыкнула.

– Сразу видно, вы не из нашего мира. Такие порой фортели актеры выкидывают, натурально крышу им срывает. И чем кривляки мельче, тем круче понты.

– А режиссер?

– Скандал закатил, а потом заявил: «Этих больше ни за какие деньги снимать не стану. «Капля касторки» мне все равно гонорар заплатит». Ну и хлопнул дверью.

– Вы как поступили?

– Домой поехала, – дрожащим голосом сказала Кира. – Это все.

– Совсем?

– Да.

– Думаю, вы лукавите.

Фомичева затрясла головой.

– Нет, нет, я все рассказала совершенно честно.

– Потом вы еще встречались с Константином?

– Нет!

– Ой, неправда!

– Ей-богу! – прошептала Фомичева и размашисто перекрестилась. – Чтоб мне сгореть.

– Он вас обманул? Не дал обещанных денег?

– Через три дня привез. Все до копейки.

– А говорите, что больше не встречались.

– Я в смысле как любовники, – зачастила Кира. – Костик бабки приволок и сказал: «Прости, думаю, нам лучше забыть друг о друге». Ну а я даже обрадовалась. Нельзя жить с мужиком после такого приключения.

– С Напалковой он поддерживал отношения?

Фомичева сгорбилась.

– Понятия не имею. Лену я больше не видела, что, учитывая ее профессию, странно, все-таки мы в одном кругу вращаемся. Но с тех пор никогда ее не гримировала, чему несказанно рада. Вы знаете, Костя погиб, попал в железнодорожную катастрофу очень скоро после всего случившегося.

– Значит, вы все же поддерживали отношения, – решила я поймать гримершу на лжи.

– Нет! Нет!

– А откуда информация о его кончине?

– Газету купила, а там фотки страшные и список жертв. Я сразу фамилию Кирсавина приметила и имя – Константин Александрович. Еще подумала, что Бог его наказал за затею с Таисией.

– Господь тут ни при чем, – не выдержала я, – вас-то он не тронул.

– Меня? – со страхом воскликнула Кира. – Но за что?

– Вы помогали Константину заметать следы и, между прочим, не отказались от денег.

– Я не виновата, – всхлипывала Кира. – И меня Бог тоже наказал! Знаете, как я теперь мучаюсь, в особенности после звонка!

– Какого? – насторожилась я.

Кира легла грудью на стол и зашептала:

– Жуть! Со мной голос разговаривал.

Я постаралась не измениться в лице и делано равнодушно переспросила:

– Голос?

– Да, – еще тише сказала гримерша. – Противный очень! Звякнул на мобилу и занудил: «Привет. Мне нужен телефон шофера»…

Кира спокойно ответила:

– Вы ошиблись номером.

– Нет, – прогундосил мужчина. – Ты Фомичева?

– Верно.

– Имеешь приятеля-таксиста?

– Петра Тухтина?

– Точно. Гони его номерок.

Киру возмутило нахальство незнакомца.

– По какой причине я обязана оказывать вам услугу? – фыркнула она и собралась отсоединиться, но голос рявкнул:

– По очень простой! Могу сообщить в ментовку: «Фомичева помогла убить человека. Таисия Денисова еще дышала, когда Константин увозил ее в своей машине. Кирсавин закопал актрису живьем, побоялся отправить в больницу, ему шума не хотелось». Ты пособница преступника. Ну-ка, объясни, где лавэ на хатку нашла? Гони телефон, и чао-какао!

Кира замолчала, потом заломила руки.

– Представляете?

– Неприятно, – согласилась я. – Но, как говорится, концы в воду не спрячешь. Что еще потребовал голос?

– Ничего, он больше не звонил, получил номер дяди Пети и пропал.

– Интересная история, – кивнула я.

Из глаз Киры потекли слезы.

– Я не виновата! Вся измучилась! Вдруг это правда?

– Что?

Кира промокнула лицо бумажной салфеткой.

– Мы же определили смерть Таисии на глаз. Она лежала не дыша, глаза не моргали, рот открылся. Но врачей-то среди нас не было! Вдруг у Денисовой шок случился и она в машине Кости ожила? А? Что тогда? Куда Кирсавин дел девчонку? Правда, живьем зарыл? Кто мне звонил? Он-то как узнал правду? Нас в тот страшный день трое было: я, Костя и Лена Напалкова. Господи, господи!

Кира тщетно пыталась справиться с рыданиями, изредка она стискивала кулаки и восклицала:

– За что? За что?

– За квартиру, – не выдержала я, – и за желание сохранить хорошую работу. Следовало тогда вызывать «Скорую помощь». Вдруг врачи и впрямь могли спасти Денисову?

– Костик так умолял! – стенала Кира. – И все повторял: «Ладно я, но Александр Григорьевич не переживет!»