Зимнее лето весны

– Пойдемте, – сухо велела медсестра, – сюда, последняя дверь по коридору.

– Завтра же сообщу Ивану Ильичу о твоем хамстве, – отмерла Наталья Сергеевна.

Алиса, никак не отреагировав на ее заявление, распахнула дверь и отчеканила:

– Двухкомнатная палата, кнопки вызова среднего медицинского персонала у изголовья кровати и в санузле. Холодильник и телевизор в наличии. Ужина не дадут, вы опоздали. На тумбочке стоит стакан кефира.

– Спасибо, есть не хочется, – улыбнулась я и, пытаясь наладить отношения с обозленной девушкой, с ноткой восторга в голосе добавила: – Как тут у вас уютно!

– Если бабок в кошельке полно, то везде уютно, – не пошла на контакт Алиса и выпорхнула за дверь.

Я побродила по комнатам, потом нашла в шкафу две подушки, запасной плед, сделала некое подобие человеческой фигуры на кровати, прикрыла «тело» одеялом, на «голову» нахлобучила парик, потом, не забыв спустить простыню до полу, залезла под кровать и затаилась. Надеюсь, убийца не заставит себя ждать, уж больно некомфортно на холодном линолеуме. Впрочем, в ледяной могиле, куда меня собрался спровадить Ребров, еще хуже. Неприятных ощущений, правда, там, наверное, не будет, но и радости мало.

Дверь скрипнула, когда я окончательно отлежала все бока.

– Виола Ленинидовна, – произнес тихий голос, – надо укол сделать. Вы спите?

Продолжая шептать, девушка приблизилась к кровати, чем-то зазвякала, потом зашуршала. Я, слегка приподняв простыню, наблюдала за ее ногами, обутыми в белые сабо. Раз, два, три… пора!

Высунув руки, я схватила медсестру за щиколотки и сильно дернула на себя. Спасибо опыту, полученному во дворе от мальчишек. Это сейчас я писательница Арина Виолова, но за плечами у меня детство беспризорного ребенка. А чему в первую очередь учится предоставленная сама себе девочка? Правильно, она овладевает навыками кулачного боя, отвоевывая свое право на жизнь.

Медсестра, не ожидавшая нападения, с диким воплем рухнула на пол. Быстрее звука я вылезла из-под койки, села верхом на поверженную и вроде как потерявшую сознание девчонку и заорала изо всех сил:

– Люди! Сюда! Скорей! На помощь! Убивают!

Тут в комнату ворвалось неисчислимое количество народа – несколько омоновцев в черных шапочках-масках, три парня в гражданском, две женщины в белых халатах, лысый дядька со здоровенным чемоданом. Замыкал шествие Гарик. Тяжелый запах духов поплыл по палате, у меня перегорели предохранители. Я спрыгнула с поверженной девушки, схватила стоявший на тумбочке стакан с кефиром и выплеснули его прямо в лицо Гарику.

– Убийца! – заорала я. – Пришел лично удостовериться в моей смерти? Фиг тебе! Я еще сто лет проживу!

Парни в штатском схватили меня за руки, дальнейшие события помню плохо, вроде я кусалась, царапалась, кричала, затем в зад воткнулась игла, и пол ушел из-под моих ног.

Очнулась я от жары и в первые минуты не могла понять, где нахожусь, тяжелое одеяло прибило меня к кровати. Я попыталась скинуть перину и сесть, но тут увидела Гарика – издатель уютно устроился в кресле с книгой в руке.

– Пришла в себя? – заулыбался он. – Хочешь соку?

– Нет! – взвизгнула я, судорожно шаря рукой по стене у изголовья.

– Тебе плохо? – усмехнулся Ребров. – Мне сходить за врачом?

– Убийца! Я все знаю! – выпалила я.

Гарик расхохотался.

– О господи, она опять знает все! Ты уже один раз делала программное заявление.

– Хватит с меня, – зашипела я, выматываясь из одеяла. – Прикидываешься другом, а сам нанял медсестру Алису, чтобы убить меня!

– Шприц принесла не Алиса, а практикантка Люба, – уточнил Гарик.

– Однофигственно! И что в нем было?

– Доза некоего лекарства, – сказал Гарик. – Любе всего пятнадцать лет, она маленькая дурочка, овладевает мастерством медсестры, умеет делать внутримышечные инъекции, но ей, естественно, делать уколы людям запрещено. Любе предписывается исполнять приказы старшей медсестры. Сегодня вечером к этому ребенку обратился дедушка, очень старый, голова седая, борода лопатой. Он спел жалостную песню: его внучка, Виола Тараканова, лежит в палате люкс, ясное дело, доброго дедулю туда не пускают, а он приехал из Сибири, привез кровиночке специальный оживляющий укол. Короче, Люба согласилась помочь сельскому знахарю, который, чтобы поставить на ноги любимую внучку, преодолел не одну тысячу километров. Увы, Люба не была бескорыстна, ей дали денег на покупку мобильного телефона.