Кен

— Герман, ты подлец!

— Гаспада-а, вы звери, гаспада-а! — пропел он.

Ему было очень весело. Сытый хищник в прекрасном расположении духа. То ли почуял кровь, то ли сам только что ее пролил.

— Герман, ты знал о том, что Женька ездила в Сочи?

—Когда? — Он сразу же перестал смеяться.

«Ага, мне все-таки удалось испортить ему настроение!» — тут же подумала Ксения. И спросила:

— Ты уверен, что у тебя все в порядке?

— Значит, эта стерва моталась в мои родные пенаты! То-то птичка запела по-другому! Девочка Черри, скажи мне все!

Он цепко схватил Ксению за локоть. Совсем близко она увидела его красивое лицо. Кожа смуглая и гладкая, зеленые глаза блестят. «Господи, когда он успел загореть-то? Сейчас ведь глубокая осень!» — совсем некстати подумала Ксения и жалобно залепетала:

— Но я совсем ничего не знаю, Герман! Честное слово! Просто тот парень сказал, что видел ее в сентябре в гостинице. В Сочи. Помнишь, мы на несколько дней остались с тобой вдвоем? — Она даже слегка зарумянилась от этих воспоминаний. До чего только можно дойти, если целыми днями бездельничать! Поистине, всякие мерзости выдумали именно скучающие люди!

— В сентябре? В гостинице? Какой парень?

— Попов. Владимир Попов.

— А, первый номер! Руководящий работник. Будущее российской бюрократии.

— Он вовсе не такой уж плохой, — неожиданно обиделась Ксения.

— А ты не мужа себе часом ищешь, Черри? В таком случае поспеши. А то останешься вдовой.

— Герман, мне не нравится твое настроение.

— Мне самому оно не нравится.

Они шли по улице, и Ксения никак не могла сообразить, куда именно.

— Ты хочешь меня покормить завтраком? — спросила она.

— Что? Само собой. Ну почему я так нежно к тебе отношусь? По-моему, ты лучшая из женщин. Они почему-то уверены, что их украшают пороки. А на самом деле доброта. Доброта, Черри. Если бы ты пожила хоть немного моей прошлой жизнью, ты меня поняла бы.

— А что такого было в твоей прошлой жизни?

— Все. В моей прошлой жизни было все. И мне безразлично, что именно откопала Женька. Как вовремя она умерла, а? Постой, я сигарет куплю.

Они подошли к киоску. Замерзшая Ксения прижалась к его плечу. Теплое, широкое плечо в черной коже. И такой знакомый запах одеколона. Неужели Евгения покупала им всем одинаковый одеколон?! И не только его? И вдруг Ксения увидела, что парень, стоящий у киоска следом за Германом, спрашивает точно такие же сигареты.

— С-сдачи не н-надо, — услышала она и спрятала лицо, уткнувшись в душистую черную кожу. «Когда же он успел нас догнать?!»

Герман хотел идти, но Ксения вцепилась в его руку:

— Подожди!

— Че…

— Да тише! — И потащила его за киоск.

Он удивленно спросил:

— Да что с тобой? Для любви прямо на улице погода не слишком подходящая.

— Не хочу, чтобы он меня видел вместе с тобой.

— Кто он?

— Толя.

— Тот, к которому ты в общагу ходила? Номер два?

— Да.

— Где он?

— Купил сигареты и отошел. Все, можно идти.

— Черри, ты только не обижайся. Я тебя оставлю, да? Погуляй по улице, мороженое съешь. Деньги есть?.. Мне надо бежать.

— Но…

— Позвоню. Все! Истерик не надо, мы с тобой свои.

И он исчез. Ксения выглянула из-за киоска и увидела, как Герман в несколько прыжков нагнал того, кто минуту назад покупал точно такие же сигареты. Но пошел не рядом, а следом за ним, все время ныряя за чужие спины. Ксения подумала вдруг, что и одеколон у них одинаковый. Смешно! Но хотелось не смеяться, а плакать. «Что же такое происходит?» — подумала она и, громко всхлипнув, поплелась к метро. Тех двоих уже нигде не было видно.

15: 15

Дома Ксения все думала, почему же Герман посоветовал ей уехать? И куда? У Ксении были на выбор комната в коммуналке и раскладушка в квартире, где жили родители и брат. Но Герман, видимо, имел в виду другой город. Или другую страну. Конечно, в доме были деньги, но Ксения по-прежнему брала только на еду. Не могла отделаться от мысли, что все это чужое.

«В конце концов, Женька не платила мне зарплату. А я все для нее делала, — думала Ксения, перебирая в уме домашние дела и прикидывая их возможную рыночную стоимость. — Я могу сделать вид, что беру только то, что мне должны».

Но мысль о том, что ни на какие заграничные вояжи она не заработала, не позволяла Ксении взять из шкафчика сумму значительную. Она таскала деньги потихоньку, каждый раз вступая с собственной совестью в бессмысленный спор. Потому что голод все равно был сильнее.