Никогда не заговаривайте с неизвестными

Клиентка уже ждала. Он сразу ее узнал, хотя она описала себя скупо: «Я блондинка, буду в бежевом пальто с меховым воротником». Иван знал, что женщины определенного возраста очень не любят себя описывать. Им страшно говорить правду.

Женщина стояла за угловым столиком, нервно теребя сиреневую бумажную салфетку. Стульев в этой забегаловке не было — только высокие, по грудь, столы да табуретки перед стойкой бара.

Убогая мебель, цветные лампочки, серебряная елочка над баром — здесь уже приготовились к встрече Нового года. Женщине явно было не по себе. Перед ней остывала тарелка с куском пиццы, стоял бокал с кока-колой, в нем плавали льдинки. Женщине, судя по виду, было за сорок.

Но когда Иван молча встал к ее столику и вгляделся в ее лицо с близкого расстояния, то понял, что ей добрых пятьдесят. Мешки под глазами, несвежая кожа, нездоровая полнота. Сильно накрашена. Полные губы в розовой помаде старались растянуться в улыбке.

— Здравствуйте, — сказал Иван.

Та слегка наклонила голову. Потом стрельнула взглядом куда-то в сторону. Иван напрягся. Он понял, что женщина явилась не одна.

— Я же вас просил! — сказал он, резко оборачиваясь.

Парень быстро потел к выходу. Иван не слышал, шел ли кто-нибудь за ним. И только на улице, немного отойдя от кафе, оглянулся. Никого. Он сунул в рот сигарету и уже собирался закурить, как вдруг из кафе появилась клиентка. Женщина бежала, придерживая пальто на пышной груди, задыхаясь. Ее высокие тонкие каблуки едва не подламывались на неровном асфальте. Иван дождался, когда та приблизится, оглянулся и внушительно сказал:

— Я просил, чтобы вы приходили одна! Зачем вам охрана? Боитесь? Тогда нечего связываться.

— Постойте, вы не поняли… — Она была бледна от страха. — Я одна.

— Вы кому-то дали знак.

— Нет! Я смотрела, один ли вы пришли… — Она затравленно озиралась. — Я тоже боюсь… Я больше не могу ждать. Я и так слишком долго ждала, когда вы мне позвоните. Пойдемте…

— Обратно? Нет. В другое место, — предложил Иван.

— Какое же? — Женщина посмотрела на часы и жалобно улыбнулась:

— У меня почти нет времени. Я сказала дома, что поеду в центр красоты…

— Вы что — отчитываетесь перед кем-то? — презрительно спросил Иван.

— Нет, но лучше сказать домработнице, куда едешь, чтобы потом не было вопросов. — Она опять взглянула на часы. — Послушайте, а где тот парень, первый? Я говорила с ним, а не с вами.

— Я его друг, — сказал Иван. — Мы работали вместе. Сейчас он, к сожалению, мертв.

— О… — выдохнула женщина. — Его убили?

— Нет, болезнь. Хроническая. — Иван припомнил то, что читал в бумажках у Юры, и вдруг автоматически выдал:

— Кровоизлияние в мозг.

— Понятно, — тихо ответила она. — Значит, вы вместо него?

— Если я вас не устраиваю — скажите сразу.

А вообще-то даю гарантию.

— Хорошо. — Она вдруг взяла его под руку и прижалась к нему пышным боком. — Пойдемте, вон до того лесочка… Прогуляемся. Я вам все тихонечко расскажу.

Иван сжал зубы и потащил на себе разговорчивую клиентку. Он предпочел бы, если бы она ему выложила сведения о муже, фотографию и аванс.

Больше его ничто не интересовало. Но с Серегиных слов он знал, что бабам необходимо выговориться, особенно если киллер симпатичный. А насчет своей внешности Иван был уверен. Женщина щебетала, то и дело пугливо оглядываясь:

— Я долго не решалась, терпела, пока могла!

Но когда коснулось благополучия детей — терпение кончилось. Дети останутся без гроша, если он со мной разведется. Она постарается нас погубить!

Эта девица ужасная стерва… Вы тоже должны меня понять…

— Да я понимаю, — вяло ответил он.

— Вы меня должны понять! — говорила она в каком-то припадке откровенности. — Мой муж…

Ему пятьдесят с лишним. И вот он увлекся очередной девицей из тех, кто работает на его фирме.

Новенькая. Я все знаю — кадровику прямо приказано брать на офисную работу хорошеньких девушек. Якобы для того, чтобы привлекать клиентов. А больше, конечно, для него, для мужа… Ну, я бы закрыла на это глаза. Мне, в сущности, не привыкать. Я давно не обращаю на это внимания. Но он слишком увлекся. Стал водить ее на презентации, на торжества к своим друзьям. Можете вы себе это представить? Все пришли с женами, с женами, поймите! А он — с ней… И все меня знают, потом звонят и говорят: «С кем это был Миша?! А она ничего, молоденькая, хорошенькая…» Знаете, такой хорошо упрятанный яд под видом сочувствия… У меня нет настоящих друзей, мне никто не поможет. Я буду погибать с детьми, а все они выстроятся вокруг и станут смеяться, злорадствовать…