Нежное дыхание смерти

– Я тоже…

Даша покинула галерею с некоторым сожалением. Все же здесь ее никто не беспокоил, никто к ней не приставал, и если бы не явилась Лариса, она вполне могла бы тут и переночевать.

Теперь же она снова оказывалась у всех на виду. В том числе на глазах у обворованной толстухи и у Любы, чью тайну она ненароком узнала. Не говоря уже о Ларисе, ни одна из тайн которой пока не была ей известна. И ей снова приходилось изображать простушку, которая всем верит, всего боится и всеми восхищается. А это было трудно, и с каждым разом все труднее.

В баре оказалось немного народу. Только тут Даша поняла, что час уже был поздний. Видимо, она провела в галерее больше времени, чем думала. Ее спутали темнота, тишина и собственный сон, который мог длиться гораздо дольше часа. Даша немного передохнула и теперь надеялась просидеть в баре всю ночь.

«Главное – не поддаваться уговорам Ларисы и не возвращаться в мою комнату. Пить буду мало, а лучше – ничего. И не буду вообще ее слушать… А то даже дышать трудно, так она мне противна…»

Лариса усадила ее за угловой столик и сделала заказ. Официантка была та же самая, что и в первый Дашин визит в клуб, но теперь она как бы потеряла часть своей приветливости. Смотрела угрюмо, переминалась с ноги на ногу и лениво чиркала карандашиком.

Ларису это рассердило.

– Ты что это, моя милая? – спросила она, поднимая на девушку прозрачные глаза. – Мало каши ела? Или помер кто?

– Простите, задумалась, – сухо ответила та, и Даша вдруг узнала голос.

«Не может быть! – воскликнула она, конечно, про себя. – Собеседница Любы! Бог ты мой! Она уговаривалась с официанткой, чтобы свергнуть Ларису?! Что же это делается?! Октябрьская революция?!»

А официантка бойко приняла заказ, как будто вдруг переродилась на глазах, слетала туда-сюда, и перед женщинами оказался вмиг накрытый стол.

Лариса с удовольствием посмотрела сначала на него, потом на Дашу.

– Ешь, голубушка. Ты совсем у нас отощала…

Почему ты не ходила сюда? Стеснялась? Так можно с голоду умереть…

– Мне не хотелось есть, – угрюмо ответила Даша, жадно принимаясь за бифштекс. Ее одолевал волчий голод. В сущности, за последние два дня она толком ничего не ела.

Лариса молча наблюдала за ней, не прикасаясь к своим столовым приборам. А потом, приблизив голову к Дашиной тарелке, тихо произнесла:

– А что, телефонным звонком ты не интересуешься? – Даша чуть не подавилась. Она совсем забыла о том, что сказала ей Лариса в саду, – так велико было тогда ее оцепенение. Лариса действовала на нее, как удав на кролика: в ее присутствии у Даши замедлялись мысли и пропадала способность принимать решения. Сейчас ей ничего не оставалось, как спросить, обливаясь потом от страха:

– А кто звонил?

«Если скажет, что Игорь Вадимович – я большая дура, что пряталась, – быстро соображала Даша, стараясь не попасть под холодные фары Ларисиного взгляда. – А если это тот самый Ветельников… Тогда я дура вдвойне, что согласилась назвать его имя…» А Лариса молчала. Она все так же смотрела на Дашу, задумчиво и бесстрастно. Потом как будто улыбнулась, хотя губы при этом не принимали никакого участия. Так улыбаться умела только она.

– Ладно, прости меня, – произнесла председательница, расплывшись уже в настоящей улыбке. – Я пошутила.

ГЛАВА 16

На следующий день она проснулась только после полудня. В первый раз ей удалось выспаться – Лариса не стала приставать к ней этой ночью. Они расстались еще в баре, когда к ним подсела Лера и принялась острить насчет испачканной одежды Даши.

«Видимо, она всерьез считала, что мы занимались любовью в саду под пальмами, – подумала Даша, сладко потягиваясь в постели, казавшейся ей теперь такой широкой и удобной. – Лера мне враг, еще какой враг… Как она смотрит на меня! Ей кажется, что я уведу у нее любовницу… Да я и увела Ларису, если здраво рассудить. Правда, без умысла. Она сама увелась…»

Девушка поднялась с постели, умылась в закутке перед дверью, где был умывальник. Душа в комнате не было, и она подумала, не стоит ли ей поискать место, где можно хорошенько помыться. Даша надела махровый халат, взяла пакет с умывальными принадлежностями и вышла в коридор. Дверь за собой она не закрыла: во-первых, потому, что давно поняла – никакие запоры ее не спасут от постороннего вмешательства, а во-вторых, прятать ей было нечего, все ее самое ценное имущество теперь хранилось в кадке с сухой землей.