Черт из табакерки

Во вторник Вика встретила меня, загадочно улыбаясь.

– Смотри, – сказала она и показала дневник. В графе “Немецкий” стояла жирная пятерка.

– Молодец, – обрадовалась я. – Это следует отметить.

– Мама тоже так считает, – пробормотала Вика. – Купила огромный торт, а Наташа сделала грибную кулебяку, пошли вниз.

За большим столом на этот раз оказались в сборе все члены семьи. Во главе сидел хозяин – худощавый темноволосый мужчина с апатичным и каким-то маловыразительным лицом. Больше всего его физиономия напоминала плохо пропеченную булку. Случается такой конфуз с поварихами – то ли тесто плохо подошло, то ли плита подвела… И голос у него оказался под стать внешности: тихий и бесцветный.

– Так это вы Виола? Вика от вас в восторге.

– Спасибо, – ответила я. – Она мне тоже нравится, хорошая девочка, добрая, умная, воспитанная! Вика зарделась и положила себе на тарелку салат.

– Ты ведь не будешь кулебяку? – спросила Альбина.

– Нет, конечно, – ответила Вика, передергиваясь. – И зачем ее только сделали.

– Из-за меня. Чтобы сделать мне приятное, – ответил Никита. – Обожаю грибы.

Альбина посмотрела на супруга и пояснила:

– У Вики в детстве был случай. Мы отправились в лес – я, Антон и она. Набрали опят, пожарили, – пояснила Альбина, – поели и… через пятнадцать минут Викуся вся пошла пятнами, задыхаться начала… Мы ее еле-еле успели довезти до больницы. Потом выяснилось – у девочки сильнейшая аллергия на грибы. А муж, как назло, обожает данный продукт в любом виде, вот и приходится частенько подавать два ужина. Больше всего ему нравится есть то, что собрал своими руками. Правда, милый?

Никита молча кивнул. Впрочем, его любовь к грибам была очевидна и без слов. Мужчина положил себе на тарелку большую часть кулебяки и теперь с наслаждением поедал содержимое.

– Сегодня, впрочем, купили грибы на рынке, – продолжала беседу Альбина, – но завтра Никита пойдет в лес и тогда уж получит двойное удовольствие, сначала от сбора, а потом от пирогов. А вы, Виолочка, как относитесь к кулебяке с грибами?

Я улыбнулась:

– В данном вопросе полностью солидарна с Викой. Давным-давно, в детстве, мы с моей подружкой, оказавшись в деревне, насобирали поганок, пожарили и съели. Было нам после так плохо, что попали в больницу, с тех пор я даже шампиньоны на дух не переношу!

Внезапно Никита улыбнулся:

– Несмотря на все жуткие рассказы, все равно ел и буду есть грибы. Со мной ничего не делается, я не такой нежный, как вы. А завтра и впрямь пойду в лес, устал очень, день-деньской на работе, не то что некоторые. – И он бросил быстрый взгляд на молча жующего салат Антона. Я невольно тоже посмотрела на брата Альбины. Он скорей был похож на девушку, чем на взрослого мужчину. Хрупкий, тонкокостный, с прозрачной кожей и мелкими чертами лица. Руки с изящными запястьями ловко нарезали помидоры. Антон никак не отреагировал на выпад мужа сестры. Он просто пропустил упрек мимо ушей. То ли привык, то ли не обратил внимания. Зато Альбина покраснела. Над столом повисло тягостное молчание. Внезапно женщина со всего размаха шлепнула Вику по спине.

– Сядь прямо, сколько раз тебе твердить: не кривись! И так не красавица, к тому же еще и сутулой будешь!

Девочка вскочила на ноги и выбежала из столовой. Антон продолжал спокойно уничтожать овощи, Никита, по-видимому, был целиком поглощен любимой кулебякой. Он протянул руку и взял с блюда остатки пирога. Альбина нервно пила минеральную воду.

Мне стало не по себе, и я быстренько откланялась. Удивительное дело, похоже, Альбина терпеть не может Вику, хотя внешне ее поведение сильно смахивает на материнскую любовь. У девочки шкафы ломятся от вещей, а комната – от игрушек и всяческих дорогих приборов, типа компьютера, плеера, видика… Ей нанимают учителей и возят в школу на машине… Но, с другой стороны, невооруженным глазом видно, как девочка раздражает мать. Вообще говоря, Альбина пытается сдерживаться, но стоит ей чуть-чуть понервничать – и готово: она моментально срывает злость на дочери. Не слишком такое поведение вяжется, на мой взгляд, с материнской любовью.

ГЛАВА 19

Домой я заявилась около одиннадцати, вновь забыв купить помойное ведро. Дверь в квартиру приоткрылась сантиметров на пятнадцать, не больше. Я налегла на створку изо всех сил, но тщетно – дальше дверь не продвигалась.

– Сейчас, сейчас, – послышался голос, и папенька распахнул вход пошире.