– Неужели ты была продавщицей? – недоверчиво спросила она.
– Да. Но я продавала фрукты-овощи, – отрезала Настя.
– Но тут же лучше! Не надо в грязи копаться.
– Овощи были не такие уж грязные… – Настя на ходу засыпала. Она полезла в карман плаща, чтобы достать пудреницу, неловко его вывернула… И на пол посыпались серо-зеленые долларовые бумажки. Тут уж ее напарница онемела.
– Черт! – Настя наклонилась, чтобы собрать деньги. С нее разом слетел весь сон.
Напарница – ее звали Марина – с обморочным лицом наблюдала за происходящим. Вскоре Настя запихала деньги в сумку и выпрямилась с виноватой улыбкой.
– Да, – после паузы сказала Марина. – Здесь ты столько не заработаешь.
– А мне говорили, что тут – золотое дно, – заявила Настя. – А обед тут полагается?
– Если хочешь пропустить лучшее время, тогда можешь идти обедать. Я всегда ем в киоске.
Марина с большим достоинством достала из своей огромной сумки термос, бутерброды в лоточке, яблоко. Настя сбегала в соседний киоск и купила шоколадку и пакетик сока. Голод был утолен, но враждебность между женщинами все накалялась. «Завидует моим деньгам, – поняла Настя. – Еще будет сплетничать, что я по ночам подрабатываю натурой… Видок у меня подходящий! Если папе расскажет – он меня со свету сживет за эти деньги…»
К трем часам Настя окончательно скисла. Ей полагалось работать до семи вечера, а она поняла, что больше и часа не выдержит. В конце концов, она положила голову на кипу газет и прикрыла глаза.
– Я не понимаю, во сколько ты легла? – спросила Марина, бойко рассчитываясь с покупателями.
– Я вообще не спала.
– А, тогда ясно. Придется об этом забыть, если ты хочешь тут работать. Хотя я не понимаю, зачем тебе это.
– Да это не мои деньги, – сонно ответила Настя. – Это старый долг, я их отдам.
– Если хочешь остаться на этой работе человеком – ложись в девять вечера, после «Спокойной ночи, малыши!», – посоветовала Марина. Она стала немного дружелюбней, услышав про чужие деньги. Да и одета Настя была не так, чтобы ей завидовать.
– В девять? – возмутилась Настя. – У меня сын ложится в одиннадцать.
– У тебя ребенок есть? – Марина совсем оттаяла. – У меня уже второй будет… Да, с ребенком все еще сложнее. Я своего почти не вижу из-за этой проклятой работы. Может, во время декрета что-то другое найду. Хотя, если тут торговать с умом, можно иметь неплохие деньги. Сегодня ты уже ничего не поймешь, я тебе расскажу завтра.
– Знаю! – зевнула Настя. – Торгуете своим товаром.
– Откуда ты знаешь?
– Отец сказал, чтобы я этого не смела делать.
– Главное – не попасться, – глубокомысленно заявила Марина. – А на все остальное наплевать. Не выставляй на витрину товар, которого нет на базе, тогда тебя и не поймают. А вообще ревизор ходит редко – раз в месяц, не чаще.
Настя уже не слышала ее. Она отключилась и полчаса проспала так сладко, будто у нее под щекой были не газеты, а пуховая подушка. После этого короткого отдыха она нашла в себе силы досидеть до конца рабочего дня.
За ней приехал отец. Он помог женщинам закрыть витрины щитами. Марина собрала всю выручку к себе в сумку, попрощалась и вошла в подъехавший троллейбус. Настя взяла отца под руку:
– Здорово, что что приехал. Я так скучала.
– Серьезно? – Они медленно пошли к метро. Вечер был тихий и теплый, совсем весенний.
– Конечно, я по тебе соскучилась, – Настя потерлась головой о его плечо. – Ты на меня ни за что не сердишься, нет?
– Сержусь, – коротко ответил он. – Трудно вынести эти тайны, Настена.
– Ох, пап, – она выпрямилась. – Мне и самой трудно. Ксения не приходила?
– Конечно, приходила. Настя остановилась:
– Она так и шляется к вам?
– Так и шляется. Я решил вызвать милицию.
– Нет! Только не это! – Настя сжала его руку. – Все можно решить мирным путем!
– С этой тварью – ничего решить нельзя. Если она сейчас там – я немедленно звоню в милицию. Пойми, мне страшно оставлять там наших. А тебе не страшно за сына? Он даже погулять из-за той гадины спокойно не может. Твоя мать вчера гуляла с ним, и эта тварь подошла и стала к ним приставать. Мартыну сказала, что он сын… Не буду повторять, чей он сын, по ее мнению. Но ребенок весь вечер спрашивал нас, что значит это слово!
Настя сжала кулаки: