Воплощение соблазна

С Мартином Шерон почти не виделась. Только два раза они встретились за ланчем в кафе, но даже во время коротких свиданий Шерон чувствовала себя, как на иголках. Ей было неловко смотреть Мартину в глаза, обсуждать с ним планы ближайших развлечений, слушать про его успехи и неудачи на работе. В эти дни Шерон как никогда ощутила всю очевидную фальшь их положения, а ее собственное поведение казалось ей отвратительным и довольно подлым. Фрэнк был прав. Она действительно вела себя, как расчетливая, корыстная и лицемерная особа. Запасной вариант… Шерон не могла представить, как бы она себя чувствовала, если бы узнала, что является для кого-то запасным вариантом. Это казалось таким унизительным…

Шерон удивлялась, как Мартин не замечает ее притворства, вымученных улыбок, нервозности. Неужели он так сильно уверен во мне? – с изумлением думала она. А может, он уверен не во мне, а в себе? Фрэнк подметил точно: Мартин весьма самодовольный человек, из тех людей, которые склонны преувеличивать свои достоинства и преуменьшать свои недостатки. Возможно, Мартин даже мысли не допускает, что его можно бросить, променять на другого человека. Тем более что он и не подозревает о существовании соперника. Он видел Фрэнка, и тот не произвел на него впечатления. Да и сама Шерон старалась не вызвать подозрений и, кажется, преуспела в этом. Нет, решительно, Мартин ни о чем не догадывается.

Но в таком случае ей особенно стыдно водить его за нос. Мартин совсем не заслуживает такого отношения. И потом, дело не только в Мартине, но и в самой Шерон. Сможет ли она вернуться к Мартину, если у них с Фрэнком ничего не получится?

Нет, с поразительной ясностью осознала Шерон, проснувшись воскресным утром. Я не смогу вернуться к Мартину. Потому что наши отношения уже закончились. Формально я все еще девушка Мартина, но я уже не его девушка, так же как и он – не мой возлюбленный. Связь, соединявшая наши сердца, давно порвалась. Так о каких отношениях, а тем более о каком замужестве может идти речь? Это же просто абсурд!

Все, решительно сказала себе Шерон, пора положить конец этому безобразию.

Одевшись, Шерон выпила для бодрости чашку крепкого кофе и отправилась к Мартину. Она знала, что его родители куда-то уехали на выходные, так что им никто не помешает поговорить. Пожалуй, более подходящего случая ей не найти. Лучше уж объясниться в спокойной обстановке, чем где-нибудь в людном кафе. А объясняться у себя дома Шерон тоже не хотелось. Она опасалась, что Мартин закатит ей истерику и будет трудно выпроводить его за дверь. А так она скажет все, что нужно, и уйдет. Конечно, сначала следовало бы позвонить: они никогда не встречались без договоренности. Но Шерон хотелось поскорее со всем покончить.

Калитка коттеджа Мартина была замкнута, однако Шерон отомкнула ее без труда, так как знала секрет замка. Сама же дверь коттеджа оказалась не запертой. Войдя в гостиную, Шерон громко позвала Мартина. В ответ из спальни донесся шорох простыней и приглушенные голоса, один из которых явно был женским. Это обстоятельство показалось Шерон настолько невероятным, что она испугалась: не начала ли у нее «съезжать крыша» после пережитых за последнее время волнений?

Торопясь проверить, не сошла ли она с ума, Шерон прошла в спальню Мартина. Картина, представшая ее взору, оказалась весьма пошлой. Мартин стоял возле кровати и судорожно натягивал джинсы, а в самой кровати находилась женщина. Причем Шерон хорошо ее знала. Хильда, ровесница Шерон, которая училась в параллельном с ней классе. Она была замужем и последние полтора года работала в одной фирме с Мартином. На корпоративной вечеринке ее, правда, не было.

Шерон вспомнила, что Мартин довольно часто рассказывал ей про Хильду. Теперь она поняла почему. Ему было приятно говорить про эту женщину, произносить ее имя, тем более что положение замужней дамы в значительной мере ограждало Хильду от подозрений.

– Только не заходись, Шерон, – пробормотал Мартин, тщетно пытаясь придать своему голосу уверенные нотки, – я сейчас все объясню, и ты увидишь, что на самом деле все не так страшно.

Да уж, действительно, с невеселой иронией подумала Шерон.

И она еще корила себя за то, что целовалась с Фрэнком! Шерон было и грустно, и смешно вспоминать свои бесконечные терзания. Мартин зашел гораздо дальше, чем она, и, судя по выражению его лица, вовсе не считал себя таким уж грешником. В его глазах было гораздо больше досады на свою оплошность, чем раскаяния. Но Шерон не собиралась разыгрывать из себя оскорбленную добродетель. Довольно с нее комедий и мелодрам.