Я стану тобой

– Мне, Семен Петрович, до зарезу выпить надо, – бормотал Микоша, семеня за Хватовым по расчищенной дороге к стоявшему на шоссе возле Левиной машины грейдерному трактору.

– Тебе каждый день надо, – насмешливо ответил тот.

– Э, нет! Сегодня, Петрович, случай особый. Горе у меня, – Микоша вздохнул.

– И что ж за горе такое? – спросил Хватов, открывая дверцу в кабину ревущего медведем трактора, приспособленного специально для чистки снега. – Полезай!

– Вот спасибо, уважил! – Счастливый Микоша, обласканный Хватовым, которого он уважал безмерно, полез в трактор. – Я, может, в последний раз гуляю, Петрович.

– И куда ты завтра денешься?

– Заберут меня.

– Опять в дурку, что ли?

– Обижаешь. Зачем в дурку? Хотя… – Микоша задумался. – Кто его знает.

Хватов надавил на газ, аппарат взревел и взрыхлил огромными колесами снег. Грейдер опустился, и во все стороны полетела снежная пыль. Поехали! Метели Сенька Хватов не боялся и снежных заносов тоже. В его дворе было полно техники. Надо будет – и на Луну дорогу расчистим. Вы только платите!

– Эх, свобода! – расправил он широкие плечи, глядя в бесконечные заснеженные просторы родных полей, и счастливо улыбнулся. – Так куда ж ты собрался?

– В тюрьму.

– В тюрьму-у?

– Человека я убил, Семен Петрович. Нынче ночью.

– Да что ты говоришь? – насмешливо посмотрел на него Хватов.

– Вот те крест! – Микоша торопливо перекрестился.

– А не акула его съела?

– Какая ж тут акула, Петрович? В нашей глуши-то? Тут и моря нет.

– Такая ж, как и капитан дальнего плавания, – в тон ему ответил Хватов. – Моря нет, а капитан – вот он, сидит.

– Про акулу я присочинил, каюсь, – вздохнул Микоша. – И про капитана. Моря-то я в глаза не видал, только по телевизору да на картинках. И корабли тоже. Каюсь, Петрович: несет меня иногда. Вру я. Потому и пью. Стыдно мне.

– Ниче. Валюхе моей нравится. Заливай дальше.

– Да я тебе нынче чистую правду говорю! – запетушился Микоша.

– А я тебе верю.

– Вчера вечером к соседке в дом маньяк пришел. С этого-то все и началось.

– Во заливает! – заржал Хватов, сдвинув на затылок шапку-маломерку.

– Ты что, Петрович, телевизор не смотришь?

– А на кой он мне? Чего я там не видал, в телевизоре? Баб голых?

– Да какие бабы! Там вчера весь день про маньяка говорили! Сбежал, мол, из психушки, что в нашем районе находится. От Выселок-то дурка недалеко. И я там лежал. Меня, правда, по другому делу упрятали, баба мне навязалась, имуществом моим хотела завладеть. Вроде как лечиться определила, а на самом деле уморить хотела. Я жертва невинная, – пустил слезу Микоша. – А он, говорят, злодей, каких мало. Маньяк. Слышь, Петрович? Маньяк-то этот сейчас у соседки в доме! Ты ж его видел!

– Во дает! – повторил Хватов и изо всех сил даванул на газ. – Эх, хорошо!

Ему было весело. От Микошки он раньше наслушался таких историй, что нынешняя была так себе. Тьфу, а не история. Но это потому, что Микошка нынче трезвый. Вот выпьет, тогда, может, чего поинтересней расскажет. Из своей «бурной» биографии. Заодно Валюху повеселит. А маньяк – тьфу. Неинтересно. Их и в кино полно. Как ни включишь – одни маньяки. Этим нынче никого не удивишь.

Сеанс гипноза

– А теперь, Коля, поговорим, – сказала Лидия, усаживаясь на стул на безопасном расстоянии от Кита.

Тот лежал у комода, огромный, потный, задыхающийся от собственного бессилия и злости, а потому и впрямь похожий на выброшенного на берег кита. Лидия же торжествовала победу. Она его перехитрила.

– Что молчишь, Коля?

– Не буду я с тобой говорить, сука.

– Нет, будешь, – голос Лидии был ласковым. – Скажи мне, муж мой: куда это ты собрался ехать?

– Я тебе не муж! – огрызнулся Кит. – Мы с тобой не расписаны!

– Вона когда вспомнил… А ты разве замуж меня не звал? Разве не говорил: идем, Лидуша, в загс? Распишемся, чтоб все было по-людски. Выходит, притворялся? Нравилось тебе на деньги мои жить и в моем доме.

– Я в этом доме не жил, а пахал! Эксплуататорша, вот ты кто! Кровопийца! Четыре года меня гнобишь, сука!

– Вот, значит, как ты обо мне думаешь, Коля… Ну, спасибо тебе! Отвечай, куда ехать собрался!

– Это мое дело, – пробурчал Кит.

– А ты мне скажи. Может, я и дам тебе денег. Сама Сеньке скажу: чисть дорогу до города, сколько бы ни стоило.

– А у тебя есть? – с сомнением спросил Кит. – Он дорого берет.

– Есть, не сомневайся. Только деньги это, Коля, мои. Мою квартирку сдаем и с этого живем, а ты гол как сокол. Али забыл? Вижу: забы-ыл… Ведьмой меня назвал. Ох, и нехорошо, Колюшка. Нехорошо-о…