Чувство реальности. Том 1

– Сэр, какой номер дома? – спросил шофер сквозь круглое дырчатое окошко в пуленепробиваемом стекле, разделявшем салон.

Григорьев назвал номер, взглянул на счетчик и полез во внутренний карман плаща за бумажником. Его там не было. Его не оказалось ни в пиджаке, ни в портфеле. Счетчик высвечивал сумму в десять долларов. Пошарив по карманам, Андрей Евгеньевич с трудом набрал восемь мелочью.

– Не могу найти бумажник, вероятно, забыл в конторе, – объяснил он шоферу, высыпая монеты в его ладонь, – вот все, что есть. Если вы подождете, я… – Он вдруг запнулся и застыл с открытым ртом. В зеркале он увидел Клару.

Она шла быстрым широким шагом от автобусной остановки. Голова низко опущена, пальто распахнуто. В руках ни зонтика, ни сумки. Ничего. Впервые за их короткую совместную жизнь внезапное появление жены вызвало у Григорьева целую бурю живых эмоций: радость оттого, что можно взять у нее два доллара и расплатиться с таксистом, страх, потому, что она должна в это время находиться на службе, завтра у нее выходной, послезавтра утром он летит в Москву. Уходить следовало сегодня, этой ночью. Резидент успел рассказать ему, что Клару уже обработали, пока правда мягко. Ее попросили быть бдительной, наблюдать за мужем, чтобы не дать ему запутаться, сбиться с пути.

– Она может помешать вам, так что уходите прямо сегодня. Незачем тянуть, – посоветовал Кумарин.

Оказавшись напротив многоквартирного дома, в котором жила большая часть сотрудников советского посольства, Клара задрала голову, посмотрела на их темные окна на десятом этаже.

– Все нормально, вон идет моя жена, у нее наверняка найдется пара долларов, – успокоил Григорьев шофера, приоткрыл окно и громко окликнул Клару.

Она вздрогнула, тревожно огляделась, бросилась к машине так стремительно, словно он позвал на помощь, потом, не задав ни единого вопроса, протянула шоферу деньги.

– Почему такси? Почему ты не поехал домой на машине? – спросила Клара, когда они вошли в лифт.

– Выпил водки, – глупо хихикнул Григорьев, – решил расслабиться в конце рабочего дня.

– То-то я чувствую, пахнет от тебя, – Клара поправила ему воротник пиджака, провела ладонью по щеке, – тебе же нельзя водку, у тебя от нее изжога.

Лифт остановился. Когда вошли в квартиру, при ярком свете лампы в прихожей Григорьев заметил, что у Клары сапоги надеты на голые ноги.

– Колготки зацепила, – спокойно объяснила она, поймав его удивленный взгляд, – они темные, дырища гигантская, на самом видном месте, пришлось снять в туалете. Так вроде бы приличней. Вообще, отвратительный день. Зуб разболелся, выпила две таблетки аспирина, не помогло, пришла на работу, чувствую – терпеть невозможно. Отпросилась, зашла к врачу. Вот, теперь придется вставлять, – она оскалилась, оттянула щеку. В нижнем ряду зияла яма, черная от запекшейся крови.

– Да, ужасный день, – вздохнул Григорьев, – а что, нельзя было зуб сохранить?

– Не-а, – она тяжело опустилась на скамейку, сняла сапоги, – там воспаление внутри, в десне, у самого корня. Заморозка отходит. Больно.

– Иди ложись, я принесу тебе чаю, – автоматически проговорил Григорьев, вспоминая, что было в бумажнике. Паспорт. Водительские права. Чуть больше сотни долларов. Фотография Маши. Кажется, все. Возможно, это даже к лучшему. Если документы подбросят, появится шанс смягчить скандал, во всяком случае, на первых порах. Советского дипломата похитили или убили, что-нибудь в таком роде…

Из глубины квартиры явился сонный кот Христофор, изогнулся дугой, сладко потягиваясь, потерся о ноги хозяев. Григорьев взял его на руки, стал почесывать за ухом. Кот заурчал. Андрей Евгеньевич так глубоко задумался, что на минуту забыл о Кларе, которая застыла рядом, босая, растерянная, тихая.

– Пожалей меня, Андрюша, – пробормотала она и, сгорбившись, ткнулась лбом ему в плечо.

Он погладил ее мокрые пегие волосы и спросил, чтобы заполнить паузу:

– Ты перестала подкрашивать корешки? Она ничего не ответила, мягко отстранилась и побрела в ванную. Христофор соскользнул с рук, исчез за дверью темной спальни. Андрей Евгеньевич последовал за ним, зажег свет. У кровати стоял раскрытый чемодан. Клара еще утром начала собирать его вещи. Христофор влез в чемодан и улегся на мягкий шерстяной джемпер. Григорьев оглядел комнату, размышляя, есть ли здесь хоть один предмет, который он хотел бы взять с собой.

Клара вошла, как всегда бесшумно, в тот момент, когда он рылся в ящике своего маленького рабочего секретера.