Алтын-Толобас

– Ну, поехали. – Он перекрестился и нажал на enter.

– Ты что, из богомольцев? – спросила Алтын.

– Нет, я, собственно, агностик. Но хуже не будет. Рукописный текст на экране исчез, появилась картинка: старинные часы, стрелка которых медленно отсчитывала секунды. На исходе второй минуты изображение дрогнуло, и вместо невразумительных каракулей возник обычный печатный текст. Николас и Алтын непроизвольно подались вперед, не замечая, что прижимаются друг к другу щеками, и впились глазами в дисплей.

Память сия для сынка микиты егда въ розумении будетъ а меня гсподь, приберетъ а пути на москву не покажетъ а ежели умомъ не дойдешь как тог из ыскати на то воля Бжья паки соблазнъ диаволс кий не завладелъ а какъ изыщеш и хрста ради бери токмо ливерею что понизу въ алтынъ толобас а замолея подъ рогожею не имай души спасения ради А отъ скородома оть каменыхъ въратъ иди 230 саж по черной слободе яко оть съкалы фео предка ишег къ княже му двору и въ техъ де местехъ увидеш домъ древяна клецки что съ оконицы въ числе дщерей у предка ншего гуго силного а ежелн рамина отъ пожару сгорнтъ и того де не пужайся паки подклеть у храмины знатна А какъ в подклеть сой деш и на северъ иди да на востокъ иди въ уголъ а въ углу плита каменая да узкая и ты ту плиту съверни а под плитою чепь железная да колцо ков аное и ты его наддай а сойдешь оттуда в т айник где полъ земляной а передъ темъ как со йдеш помолися гсподу ншему иссу xpсту а костей мертвыхъ не пужайся да любопытст ва свог не пытай хрстл гспда ради и нипочему злмолея тог не нмай не гневи моей отцовой воли дабы не собе не роду члвеческому худа не сотворити Отрин ту книгу и ……. такъ найдеш иванову либерею Хрстосъ тебя блгослови писан на кромешникахъ лета 190го майя въ

3 дн

корней фондорн руку приложилъ

– Все равно белиберда какая-то! – недовольно воскликнула журналистка.

– Ни хрена не понятно.

Но магистр лишь невежливо отмахнулся, скользя взглядом по строчкам. Прочитал, недоуменно затряс головой. Прочел еще раз.

– Либерея? Иванова Либерея? – пробормотал он. – Неужто та самая? Чушь! Бред!

Алтын смотрела на него в упор.

– А? Либерия? Это которая в Африке, что ли?

Фандорин хмуро вглядывался в экран, шевеля губами.

Тогда журналистка яростно ударила его острым кулачком в бок (от неожиданности Николас ойкнул).

– Переводи, гад! Я сейчас сдохну от нетерпения!

И он перевел, сопровождая чтение необходимыми комментариями:

"Писано для сына моего Микиты, когда в разум войдет, а меня уже не будет, если не приведет Господь вернуться в Москву. А если не поймешь или не сумеешь найти искомого, так на то воля Божья, чтоб соблазна дьявольского избежать. А если и найдешь, то ради Христа бери только ту Либерею, что внизу в алтын-толобасе (Не знаю, что это такое.). Замолея же, прикрытого рогожей, трогать не смей ради спасения души. (Что за Замолей такой, понятия не имею.) От Скородома (Забыл, что это такое – кажется, название Земляного вала), от Каменных ворот иди 230 саженей (Сажень – это семь футов, стало быть речь идет о расстоянии примерно в 500 метров.) по Черной Слободе в ту сторону, как от Скалы Тео, предка нашего, к Княжьему Двору (Хм, любопытно. «Скала Тео» – это скорее всего Теофельс, родовой замок фон Дорнов. Какой там может быть княжий двор? Ах да! Это он о Фюрстенхофе! Фюрстенхоф – соседний городок, где когда-то находилась мыза князей Гогонлоэ! Какое же это направление? Дай Бог памяти, я же там в позапрошлом году все окрестности облазил… Да, точно: Фюрстенхоф от Теофельса на юго-востоке. Как, однако, Корнелиус осторожничает! Ладно, читаем дальше.) … к Княжьему Двору, и там увидишь деревянный дом в столько окон, сколько было дочерей у предка нашего Гуго Сильного. (Гуго Штарк, то есть Сильный, жил в 15 веке. Я прочитал в родовой хронике швабских фон Дорнов, что у него было тринадцать дочерей и всего один сын. Стало быть окон тринадцать. Странное число для московской постройки семнадцатого века.) А если дом от пожара сгорит, то не страшно, ибо там подклет (то есть первый этаж или фундамент) крепок. Как войдешь в этот подклет, иди в северо-восточный угол. Там каменная узкая плита. Ты эту плиту подними, под нею железная цепь и кованое кольцо. Ты его потяни и попадешь в тайник с земляным полом.

Перед тем как спуститься туда, помолись Господу нашему Иисусу Христу. Костей мертвых не пугайся, а любопытству Христа ради не поддавайся и ни за что Замолея того не трогай. (Снова этот непонятный Замолей!) Не нарушай моей отцовской воли, не то себе и всему роду человеческому хуже сделаешь. Отодвинь книгу и ….. (Тут пропуск. Но сканер не виноват – на моей половине письма дефект, бумага прохудилась. Совсем маленькая дырка, на одно короткое слово. В остальном сохранность документа отменная. Судя по контексту, что-нибудь незначимое, благочестивое. Предположим: «С Богом». Но что же там такого ужасного, в Замолее этом, прикрытом рогожей? Зачем так уж сына стращать? Должно быть, какое-нибудь суеверие. Так, и вот самое главное – концовка.) Так найдешь Иванову Либерею. Благослови тебя Христос. Писано в Кромешниках 3 мая 190-го года. Корней Фондорн руку приложил".