Легкие шаги безумия

Нина быстро постукивала ребрами ладоней по его спине. Ее мягкое округлое лицо не выражало ничего, кроме спокойной сосредоточенности. Полные губы были чуть приоткрыты. Кудряш повернул голову и встретил ласковый, преданный взгляд. Глаза у девушки были небесно-голубого цвета, удивительно яркого и чистого.

Кудряш, сладко покряхтывая, перевернулся на спину и, протянув руку, нежно похлопал массажистку по круглой щеке.

– Ну, иди сюда, киска, помоги мне расслабиться. Девушка понимающе улыбнулась и стала не спеша расстегивать пуговицы белого халатика, под которым ничего не было. Когда ее теплые влажные губы заскользили по волосатой, покрытой шрамами и наколками груди, Кудряш закрыл глаза и прошептал:

– Ох, Нинок, мог бы – женился на тебе. Такая вот мне нужна, чтоб ничего не слышала и всегда молчала… такая вот, глухонемая красавица…

Сотовый телефон, валявшийся возле топчана, затренькал совсем некстати. Не открывая глаз, продолжая хрипло, быстро постанывать, Кудряш зашарил рукой по полу, нащупал трубку.

– Сняли «жучка», – коротко сообщила трубка.

– Кто? – выдохнул Кудряш.

– Либо очкарик, либо сама девка.

– Где они?

– В Загоринскую поехали, сказали, мол, к староверам.

Может, туфта? Они сначала поговорили, а потом «жука» сняли. Может, это, на понт берут?

– А ты проверь. У самого-то очкарика тачку оборудовали?

– Не получается пока.

– Ладно, продолжайте вести их. Но не светитесь. У старух пост стоит?

– А как же! Двое.

– Поставьте третьего. И еще, скажи Бондарю, пусть подберет жиронду самую лучшую, чтоб по-английски говорила. Лучшую, понял?

Нажав кнопку отбоя. Кудряш уронил телефон на ковер и мягко прикусил губами розовое нежное ушко, в котором посверкивал холодным огнем небольшой бриллиантик чистейшей воды в старинной платиновой оправе.

* * *

Майклу действительно удалось разговорить загоринских староверов. В дома, правда, не пускали, но на улице беседовали охотно. Лена опять механически переводила, не вдумываясь в смысл разговора. Она давно заметила, что синхронка обладает коварным свойством изматывать так, что к вечеру глаза закрываются и коленки дрожат от слабости. А пока работаешь – хоть пять часов, хоть десять, усталости не чувствуешь, включается автопилот.

Девяностолетний старик по имени Афанасий рассказывал, сидя на лавочке перед калиткой своего двора, трагические истории о том, как преследовала раскольников всякая власть, и царская, и советская. Император Николай Второй был первым самодержцем, который поклялся на Библии не трогать староверов, оставить их в покое. Но покой этот, как известно, продлился совсем недолго.

Все цари, кроме последнего, преследовали раскольников за то, что крестятся двумя, а не тремя перстами. Советы стали расстреливать их за то, что они вообще крестятся. А теперешняя власть, хоть и терпимо относится к вере, зато собирается долбить нефть на местах священных старых скитов. И неизвестно, что хуже.

Лена давно заметила двух молодых людей в распахнутых дорогих дубленках, которые то и дело мелькали сегодня в самых разных и неожиданных местах. У обоих был одинаково равнодушный, скучающий вид, оба исчезали, как только чувствовали, что на них смотрят.

До Загоринской их провожала новенькая серая «Нива» с заляпанными номерами. Она ехала на почтительном расстоянии, потом исчезла куда-то, но Лена знала – эта машина проводит их назад, в город, и за рулем будет один из двух молодых скромников.

– Тебе привет от майора Иевлева, – быстро прошептал Саша сегодня утром, когда они вышли из гостиницы на свежий воздух, – в машине ничего не обсуждаем. Поговорим потом. «Хвостов» не бойся.

– А их много? – так же шепотом спросила Лена.

– Посчитаем по дороге.

– Может, сменим маршрут? – предложила Лена. – Они успели услышать, куда мы сегодня едем.

– Ни в коем случае, – покачал он головой.

– Почему?

– Потому, что так проще сосчитать «хвосты». И вообще, не стоит из-за них нарушать планы и огорчать старика.

С момента этого быстрого, очень тихого разговора прошло шесть часов. За это время им с Сашей так и не удалось поговорить еще раз. Но «хвосты» они сосчитали. Собственно, «хвост» был один, и состоял он из двух молодцев на серой «Ниве».

Обедали они в маленьком кооперативном кафе на окраине поселка. Кроме капустного салата и жареной картошки, ничего вегетарианского там не было. Цыпленок табака, который заказала себе Лена, оказался старой жилистой курицей. Два молодца, сняв свои дубленки, нагло уселись за соседний столик, и это вовсе не улучшало аппетит. Однако Саша съел свою огромную порцию пельменей с удовольствием и опять дочиста вытер тарелку хлебной корочкой.