Захватывающие приключения, смертельные схватки, встреча с Неведомым ждут...
Это был все тот же «Парламент». Вероятно, бандиты в таежном доме курили только его. Она протянула пачку Васе, но он помотал головой:
– Я не курю. А теперь скажи, кто подставил моего отца?
Он спросил об этом так просто и буднично, что Лена вздрогнула.
– Градская, – тихо произнесла она после долгой паузы, – твоего отца подставила Градская. А девочек убивал Волков.
Лицо киллера окаменело. Глаза его стали совсем белыми. Смотреть в них было страшно, и Лена отвернулась.
– А теперь все подробно, – сказал он, – очень подробно, с самого начала.
И тут вдали послышался стрекот вертолета.
– Давай в скит, – скомандовал киллер.
Через несколько секунд они оказались в кромешной темноте, на мягком лапнике. Вертолет был все ближе.
«А если это не бандиты? – подумала Лена. – Если это Сережа?»
– Я тебя слушаю, – тихо произнес киллер. Лена стала рассказывать ему все с самого начала. Она говорила долго, а вертолет все кружил. Звук то отдалялся, то приближался. Каждый раз, когда вертолет подлетал совсем близко, Лена замолкала и прислушивалась. Но киллер торопил ее:
– Дальше! Закончив свой рассказ, она закурила и тихо спросила:
– Как и зачем ты меня нашел?
– Тебя заказала Градская, – ответил он после долгого молчания.
– Ты принял заказ?
– Я не брал денег.
– Но не отказался?
– Если бы я отказался, она бы наняла кого-то другого. Или попыталась сама еще раз.
– Почему она не обратилась к тебе сразу?
– Я не убиваю женщин, у которых маленькие дети. Она это знает. В Москве ты была с ребенком, а здесь одна.
– Если она думала, что ты меня убьешь, зачем натравила еще и бандитов?
– Для страховки. Со мной сложно связаться, к тому же я не беру денег вперед и не даю гарантий.
– Митю ты убил? – спросила Лена еле слышно.
– Я.
– А меня тебе тоже заказали с инсценировкой?
– Нет. Тебя без инсценировки.
– Как ты это сделал… с Митей?
– Как было заказано, так и сделал. Залез в окно, вырубил его, спящего, особым приемом, вколол большую дозу морфия в кисть, выволок из постели, ну а дальше – ты сама знаешь.
Он говорил это так спокойно и буднично, словно делился рецептом приготовления какого-нибудь блюда.
– Только одну ты допустил ошибку, – задумчиво произнесла Лена, – только одну. Ты колол морфий в правую кисть. А Митя не был левшой.
– Я колол в ту руку, которая свешивалась с кровати, мне так было удобней. А какая она, правая или левая, я не подумал…
– А если бы проснулась жена?
– Жену мне не заказывали. Да она и не могла проснуться.
Она была под сильным кайфом, а я все делал очень тихо. Вертолет давно улетел. Стало тихо. Киллер выглянул из скита.
– Сейчас я разожгу костер, – сказал он, – помоги собрать хворост. Только ельник не бери, от него много дыма.
С молодой березы он срезал ровный слой бересты, скрутил аккуратный конус, ловко скрепил его тонкой упругой веткой. Сидя у костра, Лена наблюдала, как киллер мастерит котелок из бересты.
– Ты собираешься в этом кипятить воду? – спросила она.
– А в чем же еще?
Берестяной котелок он наполнил снегом и закрепил над костром, между двумя рогатинами. Снег таял, он подкладывал еще. Через полчаса котелок наполнился до краев талой водой и вода быстро закипела.
– Почему же он не сгорел? – удивилась Лена.
– Не знаю, – пожал он плечами, – меня этому учили ханты. Осторожно сняв котелок с огня, он протянул Лене.
– Не ошпарься.
Они сидели и тихонько отхлебывали горячую воду по очереди, передавая друг другу берестяной котелок.
– А Митю тебе не было жалко? – осторожно спросила Лена. – Ты ведь узнал его.
– Да, – кивнул киллер, – я его узнал. Но это моя работа.
– Почему же меня пожалел? – Лена старалась, чтобы голос не дрогнул, говорила медленно и тихо, почти шепотом.
– Потому, что когда-то ты меня пожалела.
Глава 40
Веня проснулся очень рано. За окном было еще темно. Он знал, что единственный утренний рейс из Тюмени прилетает в девять пятнадцать. Мчаться в Домодедово, чтобы просто постоять в сторонке и посмотреть, как Лена войдет в зал аэропорта, как ее встретит и обнимет муж, было глупо. Но он не мог удержаться. Ему так хотелось поскорее увидеть ее, десять дней тянулись, словно вечность. И вот сегодня она прилетает. Она ведь говорила: двадцать третьего, рано утром. Значит, у нее уже были обратные билеты.