17  

— Жаль только вот, что вокруг столько интересного, а ты ничего не видишь, — огорчённо произнёс Василий Григорьевич.

Под колёсами захрустел горячий щебень, в кузов ударил жаркий воздух, и перед стёклами взлетели облака пыли.

Вика вопрошающе — ну и что тут интересного? — ещё раз посмотрела на Василия Григорьевича, села поудобней, сжала обеими руками металлическую ручку и, почти приникнув лицом к стеклу, стала вглядываться в дорогу.

Холмы сблизились, стали выше и резче, словно их края кто-то обрисовал тонкой кисточкой. И дорога побежала по ущелью рядом с запёкшимся дном пересохшей речушки.

СКАЗКИ ЦЕРЕНДОРЖА

Бата слегка нахмурился, сдвинул брови — на такой дороге надо быть внимательным, а Церендорж, мигая, заметил:

— В Гоби псё может быть. — И, посмотрев на Светку, сказал: — Главное, чтоби рядом с человеком псегда пыли доприе духи! — И он сделал знакомое движение пальцами — вверх.

— Зачем это? — спросила Светка.

— Угощаю доприх духов, — простодушно сказал Церендорж. — Если хочешь, чтоби доприе духи были доприми, их тоже нужно угощать!

Бата усмехнулся — он всё понимал по-русски.

— Нам на пути могут попасться разные духи, — объяснял Церендорж. — Как узнаешь, где злые? Они хитрые, переоденутся доприми, станут льстить, заманивать. Надо угощать! — сказал он невероятно серьёзно.

Вика иронично подняла бровь.

Светка отмахнулась:

— Ха! Сказки!

— Ну, сказки! — согласился Церендорж. — Но какие! Хочешь, я тепе расскажу сказку?

Светка секунду подумала: армянские она знала, русские тоже, а монгольские, конечно…

Но тут её опередила Людмила Ивановна:

— Расскажи, Церендорж!

Он немного подумал, улыбнулся и, на мгновение смешно сморшив лицо, начал:

— Ну вот, скажем, такая: «Едет по дороге на «газике» человек, а ему навстречу на такой лохматой лошадке…»

Он замолчал. Впереди показались белые скалы, раздалось блеяние, вскрики, и навстречу, словно из мешка, вывалилось пыльное стадо коз и овец, а за ними из-за скалы высунула голову лохматая лошадка.

Нет, без фокусов Церендорж жить не мог!

ПАСТУШОК

Сзади стада, сидя на невысокой лохматой лошадке, то и дело покрикивал и хлопал нагайкой маленький пастушок. Солнце раскалило горы до дыма, но на мальчике был потёртый кожушок, опоясанный взрослым кушаком, сбитые о камни сапожки.

Остановив машину, Бата выглянул в окно и сказал:

— Сайн байну!

Мальчик придержал лошадку, с любопытством посмотрел на его тельняшку, быстро ответил и, заглянув в машину, приветственно кивнул.

— Куда гонишь? — спросил Бата.

— К отцу! — сказал мальчик. — Он погнал большой скот, а я — этот. Триста голов!

— А далеко отец? — спросил Бата.

— Утром погнал, — ответил мальчик, поглядывая на гостей исподлобья, и добавил: — Догонять надо.

— А сколько тебе лет? — спросила Людмила Ивановна. Уж очень мужественно выглядел он на этой дороге.

— Семь будет! — с достоинством сказал мальчик, и тёмное личико его приняло совсем взрослое выражение. — В этом году пойду в школу.

Ребята переглянулись и высунулись из машины, протягивая ему значки. Мальчик неожиданно улыбнулся, сказал:

— Баирла.

— А как тебя зовут? — спросил Василий Григорьевич.

Пастушок натянул уздечку, сказал:

— Пасынджав, — и вдруг ударил лошадь в бока: — Некогда! Скот уходит.

Бата что-то крикнул ему вслед. Пасынджав, повернувшись, по-взрослому показал нагайкой за скалы, в сторону дальних холмов, а сам поскакал вдогонку облаку пыли.

Ребята снова переглянулись.

— Такой маленький… — вздохнула вдруг Светка и сказала: — Мне даже стидно, что мы на машине, а он один на лошади. Волки здесь! — И она вспомнила белевшие недалеко от дороги верблюжьи кости.

Коля нахмурился. Он тоже почувствовал что-то похожее на укор и сказал:

— Да, он один.

А Генка спросил:

— Ну и что?

— Конечно, ты в машине, — сказала Светка, — можешь тут себе о метеоритах думать!

— А я бы и на лошадке думал, — вспыхнул Генка и подбросил в руке камень.

Вика с досадой посмотрела на него: «Опять бахвалится…» Всё это время она с любопытством смотрела на маленького монгола. На то, как ловко он сидел в седле, как совсем по-детски улыбался — мальчишка! — и как вдруг преобразились его черты, когда он, привстав на стремя, взмахнул нагайкой и бросился вдогонку стаду.

  17  
×
×