Робинзон в русском лесу

Кроме того, я смастерил два копья, наподобие лапландских, крепко привязав к длинным палкам острые ножи.

Между тем Вася успешно добывал зайцев. За время моей болезни он сделал еще несколько ящиков и расставлял их, подкладывая капусту, которой у нас было с избытком — около 50 кочанов. Каждый день он приносил по два-три пленника, сдирал с них шкуры, мясо замораживал, а внутренности старательно прятал в сарае. Я спросил его, зачем он сберегает вещи совершенно нам не нужные? Он хитро улыбнулся и сказал:

— Вот, как только вы станете совсем молодцом, — увидите, какую штуку я с ними сыграю.

Когда лыжи и копья были готовы, мы стали выходить с Васей вместе, но вели себя очень осторожно. Пока один рубил дрова, осматривал ящики и вынимал оттуда зайцев, или наливал из проруби воду в котелки, которые мы устанавливали на сани, — другой стоял с заряженным ружьем, зорко вглядывался и чутко прислушивался. Следов волчьих, медвежьих, заячьих, лосиных и лисьих было пропасть, и нас очень удивляло, отчего волки, страдая так сильно от голода, никогда не трогали ящиков, под которыми часто бывали зайцы.

Однажды мы отправились осматривать ящики, по обыкновению, на лыжах, с ружьями за спиной и с копьями в руках. Вдруг невдалеке от нас послышались шорох и треск ветвей. Мы быстро взобрались на толстую ель и стали наблюдать, из чащи выскочили три волка, приподняли морды, понюхали воздух и бросились к одному из ящиков, который был виден и от нас. Сторожок упал, следовательно, под ящиком был заяц, чутье говорило об этом голодным волкам. Но, дойдя до ящика, они жалобно и злобно повыли, видимо, боясь приблизиться к нему, и опять скрылись в чаще.

Я хотел было выстрелить по одному из них, но Вася ухватился за ствол моего ружья и опустил его.

— Не стоит тратить заряда, — прошептал он, — если вам хочется шкур, то обождите. Я доставлю их вам хоть дюжину.

Я с некоторым сомнением отнесся к обещанию Васи, но покорился, тем более, что волки уже скрылись из виду.

В другой раз нам удалось быть свидетелями страшной, но чрезвычайно интересной сцены. У нас кончилась вода, пришлось ехать за ней перед вечером. Только мы спустились к озеру, как с противоположной стороны его, из лесу, показался огромный лось, следом за ним на снежную равнину вынеслись штук двенадцать волков. Лось вообще бегает поразительно быстро, но сейчас под ним была не твердая земля, а глубокий снег. Ноги лося легко проваливались в рыхлую массу, что очень затрудняло и замедляло его движение. На средине озера волк, опередивший других, ловко схватил его за горло. Но лось взвился на дыбы и дал смельчаку такого сильного пинка, что он глухо завыл и отлетел далеко в сторону. Все это продолжалось с минуту, но ее было. достаточно, чтобы остальные успели настигнуть жертву и с бешенством броситься ей на спину. Несчастный великан попробовал было кататься по снегу, рассчитывая, вероятно, передавить врагов тяжестью своего громадного тела, но только ой падал, волки быстро отпрыгивали и начинали терзать его грудь и брюхо, ловко избегая ударов его передних ног. Наконец бедняга изнемог и сдался, не издав ни малейшего звука. Волки с отвратительным зверством принялись раздирать и пожирать горячее, кровавое тело лося.

Едва завидев лося и волков на озере, мы взобрались на дерево. Я сидел, как окаменелый, не в силах отвести глаз от страшной борьбы, но когда волки победили и принялись праздновать победу, я поневоле с отвращением отвернулся и зажмурился. Наконец, когда волки увлеклись уничтожением своей жертвы, мы тихо слезли на землю, надели лыжи и быстро понеслись к дому, махнув рукой на котелки и сани.

Как только мы вошли к себе и заперли дверь, Вася дал волю обуревавшему его бешенству, он то вспоминал самые отвратительные моменты неравной борьбы, только что виденной нами, то страшно грозил волкам. Наконец, несколько успокоившись, он снял лосиную шкуру с дверей, потом отыскал на полке несколько крепких гвоздей и вколотил их в притвор и в дверь. Он попросил меня взять ружье и проводить его до сарая. Там он собрал все внутренности зайцев, принес к дому и разбросал около двери. Затем он взял веревку, приотворил дверь ровно настолько, чтобы в нее не мог проскочить волк, и крепко привязал ее в таком положении.

— Теперь, пока сыты, они улягутся отдыхать в чаще, а ночью опять проголодаются. Заячий запах приманит их сюда, а мы их угостим! Сегодня, верно, нам спать уже не придется. Ну, да я готов хоть неделю не ложиться, чтобы только насолить этим косматым разбойникам. Ведь какие злющие! Как они лося-то разбирали! Смотреть гадко! А вот за этим пусть попробуют протянуть сюда свою морду, — прибавил он, кладя в нескольких вершках от двери, на полу комнаты, кусок жареного зайца, оставшегося от обеда.