Ботфорты капитана Штормштиля

Тошка оглянулся. В глубине двора ярко светилась открытая дверь кухни. Тумоша сидел на корточках перед рубиновой россыпью углей, колдовал над шашлыками. Тошка почувствовал, как щекочет его ноздри пряный запах поспевающего мяса.

Тумоша что-то сказал. В ответ громко рассмеялись. Наверное, все, кроме Володи.

Тошка встал с крыльца.

«Ничего, — думал он, — ничего… Не обязательно быть человеком-птицей, не обязательно летать под куполом цирка. Придет время, и все увидят громадные веселые афиши и слова на них: «Сегодня и ежедневно! Весь вечер у ковра знаменитый Вольдемар Кукушкин!».

И люди будут приходить в цирк ради него, ради Володи Кукушкина, будут смеяться и хлопать, и кричать: «Браво, рыжий, бис!». И уходить домой с легкими, счастливыми сердцами.

И никому не будет дела до того, что где-то там летает в перекрестном полете какая-то Светка с ненастоящей фамилией, с ненастоящими братьями и с душой ненастоящей цирковой актрисы. Что ж, пусть себе летает…

Глава 16. Возвращение к другу

Это было самое обычное утро. Так же, как и всегда, с первыми лучами солнца все выбрались из своих спальных мешков и побежали к речке. Впереди дядя Гога, за ним Володя, потом Ираклий Самсонович и замыкающим — Тошка. Они пробежали наискосок пустой двор, перемахнули через перелаз и дальше вниз, мимо крутолобых валунов, покрытых росой, словно каплями холодного пота.

Тошка бежал, а солнце косило на него большим красным глазом. Снизу, из еще невидимого провала ущелья зябко тянуло сырым ветерком. Он шевелил листья черничных кустов, притрагивался холодными пальцами к голым плечам, будто хотел предупредить:

— Смотрите, вода в речке куда студенее, чем я!..

Речка всегда казалась Тошке живой. По утрам она громко скандалила, недовольная тем, что ее разбудили ни свет ни заря. Днем, когда как следует припекало, речка становилась доброй и гостеприимной. Она ластилась к ногам потеплевшей водой, игриво подбрасывала в воздух серебряную форель. А к вечеру настроение у нее снова портилось. Речке жалко было расставаться с солнечной дневной беспечностью, ей страшно было бежать всю ночь одной по черному гудящему ущелью, и она подбадривала себя, громко стуча камнями по скользкому гранитному дну. Совсем как Тошка, когда он считал вслух шаги…

Да, это было самое обычное утро. Речка скандалила, швыряла в лицо ледяные брызги, старалась подсунуть под ногу осклизлый камень, чтоб наступил ты на него и покатился.

При умывании полагалось гоготать, ухать и кричать не своим голосом:

— Ух ты, чертовка!.. Эх, и холодная!.. Го-го-го-у-их!..

Но в это утро Тошка умывался молча. Гоготать ему не хотелось. Он в последний раз прибежал к речке. Сейчас все поднимутся на хутор, наскоро позавтракают, и отряд во главе с Хабаджой тронется к Дуабабсте. А Тошка вместе с Тумошей пойдет в обратную сторону. И все потому, что через пять дней начинаются занятия в школе и от мамы была уже телеграмма.

Если бы Тошку спросили, согласен ли он остаться на второй год в седьмом классе, но зато вернуться со всеми на Улыс, он, пожалуй, ответил бы: согласен! Но его никто не спрашивал.

После завтрака Ираклий Самсонович разложил на столе какие-то бумаги и вынул из вьючного ящика счеты. Все встали вокруг, как на картинке из учебника по истории «Генерал Ли подписывает капитуляцию южан в Ричмонде».

— Та-ак! — сказал Ираклий Самсонович и потер пальцем переносицу. — Сейчас мы все подсчитаем. — Он быстро защелкал на счетах и сразу стал похож на Тошкиного папу. Щелкал долго. Наконец, высчитав какую-то цифру, перенес ее на разграфленный лист бумаги и вписал Тошкину фамилию и инициалы. — Та-ак… Младшему коллектору Тополькову причитается, за вычетом стоимости питания, триста семьдесят пять рублей восемнадцать копеек. — Он поставил в графе жирную галочку. — Вот здесь извольте, товарищ Топольков, расписаться в получении зарплаты.

— Гип-гип-ура! — крикнул Володя.

На крик тут же прибежал любопытный Абзаг. Он перевесился через перила веранды, пытаясь уразуметь, что это здесь такое интересное произошло без его участия.

Тошка слегка подрагивающей рукой расписался возле галочки: «А. Топольков». Хотел было сделать росчерк, но воздержался. Отсчитанные деньги лежали довольно толстой пачкой. Трехрублевые бумажки и сверху восемнадцать копеек медяками.

— Поздравляю вас, Антон Топольков, с первой зарплатой. — Ираклий Самсонович протянул ему руку. — Вы были отличным работником, и мне жаль расставаться с вами.