Ботфорты капитана Штормштиля

— Еще шаг — и я стреляю, господин ротмистр! Дадешкелиани вздрогнул и остановился. Он все еще пытался разглядеть невидимую в темноте фелюгу.

— Бог с вами, Алексей Константинович! Слово дворянина — я один, без оружия. Пришел как друг.

— Не знаю. Я никогда не имел сомнительной чести, князь, водить дружбу с жандармами. Еще шаг — и я стреляю.

Дадешкелиани услышал, как щелкнул взведенный курок.

— Ну что вы, право, Алексей Константинович, полноте! Стою, стою!

— Где моя жена и сын?

— Мне очень тяжело быть вестником печали. Они погибли, пали невинными жертвами. Мы не успели прийти им на помощь. Такая же горькая участь ждет сотни других, если мы с вами будем медлить, Алексей Константинович. Идемте, я призываю вас во имя милосердия.

— Где Дурмишхан?

— Будь проклят этот негодяй, этот предатель! Он один из виновников гибели ваших близких. Это он выдал их тайным большевистским комиссарам. Предал за тридцать сребренников.

— Зачем большевикам могла понадобиться моя семья?

— Они хотят задержать вас в порту, не дать увести «Цесаревича» и спасти тех несчастных, что бегут от неминуемой смерти.

— Где Дурмишхан?

— Он получил свое — повешен на фонарном столбе полчаса назад! По приказу господина Макацария, полномочного представителя правительства.

— У-ух!.. У-ух! — Волны яростно били в берег, в скалы, в смоленый борт фелюги.

— Что ж вы молчите, Алексей Константинович? Лишь ваша рука, ваша воля и авторитет могут привести в движение машины «Цесаревича». Мы в состоянии расстрелять команду, но не в состоянии заставить ее повиноваться. Вы видите, я совершенно откровенен с вами. Неужели вы бросите на произвол судьбы женщин и детей, допустите, чтобы их постигла участь вашей супруги и вашего сына? Остались считанные часы, надо спешить!

— Желающие могут уйти через границу пешком. Не обязательно плыть по морю. Я выслушал вас, господин ротмистр, А теперь убирайтесь!

— Но, господин Борисов!..

— Убирайтесь! Я считаю до трех! Не забывайте — на вас белая черкеска — она великолепно видна мне. Убирайтесь. Ну! Раз!..

Южный ветер властно подхватил легкую фелюгу, швырнул ее в темноту. Щелкнул парусом, как бичом.

— Будьте вы все прокляты! — размахнувшись, Борисов швырнул в воду тяжелый кольт. — Прокляты!.. Прокляты!..

Дадешкелиани пронзительно свистнул. И сразу же, вынырнув из-за стен пакгаузов, побежала по берегу цепочка людей. Спрятавшись за скалу, князь ругался и кричал:

— Быстрее, черт вас возьми! Идиоты! Пачками огонь! Пли!

Щелкая на ходу затворами, охранники припадали на колено и беспорядочно стреляли в звонкую, пустую темноту.

— Разрешите, господин ротмистр, догнать его на патрульном катере.

— В этом тумане? Болван! Катер — никому! Это мой катер. Не прикасаться! Не сметь!..

Южный ветер над морем. Южный ветер над берегом. Над темными улицами, над безлюдными площадями. Этот ветер приносит туманы и дожди. Дожди стучат по крышам барабанной дробью тревоги. Стучат по плитам тротуаров, по брусчатке площадей. Трубят зорю водосточные трубы. Тревожная ночь мечется под ударами южного ветра.

Пройдет час, и первые лучи солнца осторожно перешагнут через синие заборы гор. Они скользнут по рыжей черепичной голове города и окунутся в море. Приоткрыв ставни, люди в щелки будут смотреть, как идет по пустынным, непривычно тихим улицам полк комиссара Таранца. Покачиваются пыльные буденовки, темнеют потные, впалые бока усталых лошадей, мечется в жару девочка с золотыми волосами.

— Эй вы, черти лысые! — крикнет, привстав на стременах, молоденький боец. — Где у вас тут доктор живет? Помрет девчонка-то…

И тогда откроются ставни и окна, и люди, перебивая друг друга, начнут объяснять парню, где живет доктор со смешной фамилией Докторский, очень хороший, очень знаменитый в городе доктор, который лечит все болезни и не берет с бедных денег. Очень смешной доктор.

— Он всех называет непонятным словом «коллега». Не знаем — ругает, не знаем — хвалит…

Парень поскачет во весь опор. Кривая шашка будет бить лошадь по вороному крупу.

Доктор отбросит с Олиного лица слипшиеся от пота золотые волосы, тронет лоб прохладной мягкой ладонью. Потом пощупаст железы, оттянет нижнее веко, осторожно надавит на печень и скажет недовольным, ворчливым голосом:

— У нее, коллега, самая отвратительнейшая малярия, да-с. Тропическая форма. Вы понимаете, что сие означает, милостивый государь?