Из любви к искусству

– Ты сегодня на редкость любезен, – без тени обиды сказала Белкина. – Так и сыплешь комплиментами. А профессия, дорогой мой, это не то, что приносит пользу обществу, а то, за что платят деньги. Кто это такой – общество? У меня нет ни друзей, ни родственников с такой фамилией. Зато я хорошо знаю парня по имени Бенджамин Франклин. Когда-то давно он был президентом Соединенных Штатов, а теперь стал лучшим другом россиян. Все россияне, и я в том числе, обожают коллекционировать его портреты. И в связи с этим хочу тебе сообщить, что я получила очередное редакционное задание.

– Поздравляю, – осторожно сказал Дорогин, для которого намерения Варвары после этого сообщения стали ясны до мельчайших подробностей.

– Спасибочки, – сказала Варвара. – Только вот какое дело: времени у меня в обрез, а беготни предстоит чертова уйма.

– Сочувствую, – еще более осторожно сказал Дорогин.

– Я в тебе не ошиблась, – довольным тоном сообщила Белкина. – Значит, завтра в десять у меня. Договорились?

– Стоп-сигнал! – скомандовал Дорогин. – О чем это мы с тобой договорились?

– Ну как же! – обиделась Варвара. – Я же тебе битый час толкую, что мне просто необходима машина с водителем. Ты сказал, что сочувствуешь, а значит, готов помочь. О чем тут еще разговаривать? Учти, что я трачу на тебя драгоценное рабочее время.

– Слушай, Варвара, а может, ты воспользуешься такси? – предложил Сергей. – Я даже согласен взять на себя часть расходов…

– Такси?! – у Варвары был такой голос, словно ее только что незаслуженно и очень грубо оскорбили. – На четверо суток? Ты что, миллионер? Лично я – нет.

– И я – нет, – не моргнув глазом соврал Дорогин. – Но не считаю это достаточно веским поводом для самоубийства.

– Брось, Дорогин, – сказала Варвара. – Какое еще самоубийство? Мы знакомы сто лет. Ты же меня знаешь…

– Потому и не хочу связываться, – вставил Сергей, уже понимая, что Белкина не отстанет и что с завтрашнего утра ему снова предстоит мотаться с нею по всей в Москве в поисках приключений на свою шею.

– Клянусь, – торжественно произнесла Варвара. – Клянусь светлой памятью Бенджамина Франклина, что ничего опасного или хотя бы интересного нам с тобой не предстоит. Век стодолларовой бумажки не видать! Просто мне действительно надо обежать всю Москву и, возможно, не один раз. Все музеи, все исторические архивы, всех антикваров и коллекционеров, которых удастся найти… Да, и еще министерство культуры! В общем, тоска зеленая и полные ноздри пыли веков.

– А редакционная машина? – без всякой надежды спросил Сергей.

– А ее продали, – огорошила его Варвара. – Сотрудникам нечем было платить, вот шеф и толкнул нашу тележку с аукциона. Представляешь?

– С трудом, – сказал Дорогин, который действительно был очень удивлен. Он не мог знать, что своим тяжелым финансовым положением «Свободные новости плюс» обязаны ему лично. Если бы не его вмешательство, владелец газеты Эдуард Гаспаров был бы жив и здоров по сей день, а в могилу вместо него отправилась бы не в меру любознательная и удачливая журналистка Варвара Белкина. – С ума сойти! Неужели ваши дела действительно так плохи?

– Вообрази себе, – сказала Варвара. – Уже три месяца перебиваемся с хлеба на воду, как будто это Гаспаров перед смертью нас проклял.

– Н-да, – проговорил Дорогин.

– Очень может быть, что и проклял. Согласись, у него для этого были все основания.

– Да ну тебя, Дорогин! Прямо мороз по коже… Так ты поможешь?

– Я подумаю, – сдержанно сказал Сергей.

– Значит, поможешь, – обрадовалась Варвара. – Ну все, до завтра. Извинись за меня перед Тамарой, поцелуй ее. Хорошенько поцелуй!

– Сам как-нибудь разберусь, – пообещал Дорогин, сдерживая улыбку.

Глава 4

Перед уходом на работу Тамара сказала, грозно нахмурив тонкие брови:

– Передай Варваре привет и скажи, что, если она опять втянет тебя в какую-нибудь историю, я ее просто убью. Лично. Вот этими вот руками.

– Руками не стоит, – серьезно сказал Сергей. – У вас с ней разные весовые категории.

– Ничего, справлюсь. Или приглашу в гости и отравлю. Не забывай, что я медицинский работник. Кто-нибудь из наших врачей выдаст справку о смерти, в которой будет написано, что она упала с лестницы и сломала себе шею. Муки совести я как-нибудь переживу, зато она больше не будет заставлять тебя рисковать головой только для того, чтобы написать в своем желтом листке очередную гадость.