Лань — река лесная

— Я не то сказал, — поправился Валерка. — Яблок нам нужно да груш. Понятно? Пришли к лагерю — и, милости просим, каждому по яблоку. Красота!

Алик сглотнул слюну.

— А что, — сразу согласился он. — Яблоки — это неплохо.

— Штук по пять каждому на день! — воскликнул Валерка.

— По пять!.. Знаешь, сколько это наберётся? Мешок.

— Ну, хотя бы по четыре. Это значит, нам нужно на семь дней… — Гуз задрал голову, пошевелил губами и объявил — Сто шестьдесят восемь штук!

— А сколько у нас денег?

— Что-то около десятки…

— Ну вот, а говоришь! За столько яблок Тэкля, если хочешь, всю сотню сдерёт.

— Сдерёт… — согласился Валерка и задумался.

Садов в деревне много, но всё молодые. А самый богатый сад — у Тэкли. Он посажен ещё до войны. Все остальные довоенные сады либо погибли в огне, либо были вырублены немцами. А Тэклин уцелел — в ту пору он был совсем молодой. Как укутали его в сорок первом в еловые лапки да колючую проволоку, так он и простоял в этом наряде до конца войны.

Сейчас Тэклин сад — на всю округу. Около сорока деревьев! Тут и «Антоновка поздняя» и «Антоновка ранняя», есть «Ранет» и «Боровинка», «Цыганка» и «Титовка». Пять яблонь — «Белый налив», три — «Налив винный», два «Апорта», два «Штрифеля». Есть ещё три «Лизы», одна «Анна», три «Адама», две «От бешенства» — да ещё яблонь десяток, названия которых знает одна Тэкля, потому что сама их и придумала.

Но и это ещё не всё. Есть у Тэкли в саду четыре высоких, стройных «Слуцких бэры». Стоят они, будто часовые, по углам сада. Видны издалека, особенно осенью, когда созревают груши.

А что это за груши! Это сахар, мёд, солнце и все самые лучшие ароматы цветов и деревьев, собранные вместе и заключённые в золотые горлачики. Глянешь на такую грушу — и слюнки сами потекут. А если уж попробуешь!..

Замечательный сад у тётки Тэкли! А вот сама Тэкля… Нет в округе сада лучшего, чем у неё, нет в округе и человека более скупого, чем Тэкля. «Зимой снегу не выпросишь», — говорят про неё люди. Никто не съел даром яблока из её сада. Даже паданцем не угостит! Всё на базар тащит. Люди только диву даются: как на работу в колхоз — у неё порок сердца, едва дышит, бедняжка; а созреют яблоки — мешками таскает их и в райцентр, и на станцию, и на стройку.

А между тем, если правду сказать, то и сад это не Тэклин. Перед самой войной посадил его единственный Тэклин племянник, сирота Анатолий Цепок, молодой, неженатый парень. Посадить посадил, а увидеть яблок так ему и не пришлось. Погиб в бою с фашистами…

— А если одолжить немного яблок? — предложил Алик. — Деньги мы ей потом отдадим.

— Не даст, — вздохнул Валерка.

— Даст! Я попрошу. Скажу, что, мол, так и так, будем писать книгу и про Анатоля напишем. Даст! Пошли, Валерка, нести поможешь.

— Я? — выкатил глаза Гуз. — Да ты что? Тэкля как увидит меня, так… — Он махнул рукой.

— Тогда пойдём с тобой, Лёня.

После недолгих уговоров Лёня согласился. Алик нашёл мешок, прихватил на всякий случай остаток денег (на задаток), и они с Лёней направились к Тэкле. Валерка проводил делегацию до ворот Тэклиного дома, а сам спрятался за хлевушком, в густом бурьяне.

Прошло минут десять. Тихо, ни звука. Но вот скрипнула калитка, послышались шаги.

«Они!» — решил Валерка и выскочил на улицу.

Алик и Лёнька шли с пустыми руками, красные и злые.

— Не уговорили? — подошёл к ним Валерка.

— Уговоришь её, как же! — буркнул Алик. — Сидит под яблоней, как баба-яга, грызёт яблоко и гундосит: «Нужны яблочки — гоните денежки. Если вы экспедиция, то и деньги у вас должны быть. Я хоть и неучёная, но меня не обдурите!..» Хотел я ей такое сказать, да… — Алик плюнул сквозь зубы и зашагал вдоль улицы.

Вернувшись под навес, ребята долго молчали. Взрослые были ещё на реке. Алик в последний раз перед тем, как отвести Метеора во двор к сестре, угостил бычка клевером — кормил из рук, по горсточке. Лёня осмотрел удочки. Валерка, уставясь на корыто с водой, в котором барахтался утёнок, грыз ногти. Вдруг на лице у него появилось отчаянное и решительное выражение. Он вскочил с бревна, на котором сидел, и подошёл к Алику.

— Неси патефон! — проговорил он тоном, не допускавшим возражений.

— Патефо-он? — оторопел Алик.

— Патефон и все пластинки! Я тоже побегу за пластинками.

— Что он придумал? — пожал плечами Лёня и с недоумением посмотрел на Алика. — Не собирается же он патефон в пущу тащить!