Лань — река лесная

Николай Николаевич передёрнул плечами и отвернулся.

— Может, чаю попьём? — чтобы нарушить неприятное молчание, предложил дед Рыгор. — Дождь как будто потише стал…

— А-а, обойдёмся и без чаю! — Николай Николаевич стал снимать пиджак. — Спать будем. Скоро двенадцать.

— Что ж, спать так спать. Пойду и я, — сказал Скуратов и, пожелав всем спокойной ночи, неторопливо вышел из палатки.

Николай Николаевич лёг, шумно вздохнул.

— Что это ты раскипятился? — глянув на учёного, усмехнулся дед Рыгор. — Ну, жаль человеку людей, вот и говорит…

— Думаешь?

— Ну-ну, не нужно так! Вот ты лучше скажи, куда мы завтра направимся. Пойдём с ним или сами по себе?

— С кем? Со Скуратовым? Чего ради? Вы всерьёз думаете, что такой человек напишет книгу про героя? Ему только библию писать!..

Казанович махнул рукой и с головой накрылся одеялом.

Гуз отбывает наказание

Если прежде Валерка и Алик считали Скуратова чуть не героем, то история с горбуном и запиской заставила их призадуматься и посмотреть на этого человека совсем иными глазами. Кто он такой? Зачем встречается с горбуном? Эти вопросы ни на минуту не давали ребятам покоя.

За новыми заботами друзья забыли и Тэклю, и слуцкие бэры, и все связанные с ними неприятности. Поэтому, когда утром, после завтрака, Николай Николаевич позвал Гуза, тот сразу же подбежал к нему.

— Вот что, милый, — начал Казанович, заклеивая какой-то конверт. — Я написал в Минск письмо так отнеси его, пожалуйста, в деревню и опусти в по чтовый ящик.

— Ладно, — нехотя согласился Валерка: у него были совсем другие планы на этот день. — Сейчас и нести?

— Подожди минутку. Вот тебе десять рублей, купишь у Тэкли слуцких бэр.

— Бэр?! У Тэкли?! — Валерка отступил на шаг, не веря своим ушам.

— Вот, вот у Тэкли, — повторил учёный. — Десять штук за наличный расчёт.

— Я… Мы… Мы хотели пойти на рыбалку, — забормотал Валерка, но Николай Николаевич перебил его:

— На рыбалку пойдёшь после того, как побываешь в деревне, — твёрдо сказал он. — Понятно?

— П-понятно.

— Не спеши, ещё не всё. Обязательно попросишь у тёти Тэкли прощения. И скажи, пусть она мне напишет, просил ты прощения или нет. А теперь можешь идти.

Если бы Казанович велел ему сходить ночью на Чёрное озеро и искупаться в нём, Валерка не растерялся бы так, как сейчас. Подумать только: ему нужно идти в дом к Тэкле, просить у неё прощения да ещё и покупать бэры! Ну, бэры купить не фокус. Даст деньги своему двоюродному брату Кольке, и тот принесёт в два счёта. Но вот просить прощения и вдобавок под расписку! От одной мысли, что он увидит Тэклю, её обрюзгшее лицо, совиные глаза, Валерку бросало в дрожь, а ноги прирастали к земле. Как проклинал он теперь и Тэклин сад, и слуцкие бэры, и свою выдумку с патефоном! Зачем ему всё это было нужно!..

На опушке, когда уже показались вдали крыши родной деревни, силы покинули Валерку. Он сел на траву под берёзой и глянул в сторону Тэклиной усадьбы. Статные, высокие груши отсюда были хорошо видны. Стоят, как тополя, и горделиво посматривают вокруг. И грома с молнией на них нет!..

Валерка облизал пересохшие губы, оглянулся назад, на дорогу, что вела к их лагерю. Эх, сейчас все, наверно, купаются или пошли по орехи, а он…

Из-за поворота дороги неожиданно показался человек. Задержался на секунду, глянул по сторонам и снова бросился бежать. Ближе, ближе… Валерка так и подскочил от радости: Алик! Куда он так спешит?

— Ты куда? — окликнул он друга. — Что случилось?

— Валерка?! — обрадовался Алик. — Вот хорошо! — Он с разгона упал на траву, счастливо улыбнулся. — Догнал! А думал, не догоню. Я ведь и не знал, что ты пошёл. Ты, верно, был уже на полдороге, когда мне Лёня сказал.

— И всё-таки напрасно ты оставил лагерь… Где Скуратов?

— Сидит в своём шалаше и читает. Да ты не бойся, до ночи он никуда не пойдёт. Горбун ведь ждёт его в полночь… Сейчас давай сходим к Тэкле. Вдвоём мы быстрее её уговорим.

— Продать десяток груш её уговаривать не нужно, — криво усмехнулся Валерка. — Она продаст хоть самому чёрту, лишь бы тот деньги показал. А вот как вырвать у неё справку, что я помилован её спекулянтским величеством?

— Сама с радостью напишет, и вырывать не придётся! — засмеялся Алик. — И не только записку, как хочет Николай Николаевич, а целое послание.

— Директору школы, — буркнул Валерка.