— Ваш брат захватил автобус с невинными людьми, он угрожает убивать заложников по одному или взорвать всех вместе с собой. В каждого, кто пытается приблизиться, он стреляет. А в брата не выстрелит. Поэтому вы подойдете к автобусу и убедите его не делать глупостей…
— Убедить Ису?! Я?! Да он меня знать не хочет, хотя я старший брат! Он давно отказался от семьи, он нарушил кавказские законы родства… Я не могу ничего сделать!
— Вы пойдете, вступите с ним в переговоры и убедите сдаться! — жестко повторил генерал.
Учитель закрутил головой. Если зайца загнать в угол, он бросается в атаку.
— Нет! Это незаконно! Вы не можете меня заставить! Хоть Иса мой брат, я никакого отношения к нему не имею, у него своя жизнь! Я-то тут при чем?!
— А при чем пассажиры автобуса?! — рявкнул Карпенко. — При чем женщины и дети, которых твой братец обещает взорвать?! При чем милиционер, которого он чуть не застрелил?! При чем я?! Или я к твоему Исе имею отношение?! Или ребята?!
Генерал обвел рукой собравшихся вокруг мужчин с суровыми лицами. Они смотрели на учителя в упор, и ни в одном взгляде он не читал сочувствия. Ни капли. Скорей осуждение и холодное презрение. Как будто это он захватил автобус с заложниками…
— Так что, Муса, как ни крути, а ты к своему единокровному упырю ближе всех нас! — Карпенко погрозил учителю пальцем. — Поэтому ты к нему и пойдешь!
И Муса Асламбеков пошел к Исе Асламбекову, своему родному брату. Он передвигал одеревеневшие негнущиеся ноги, асфальт казался скользким, как лед, и расстояние до «Икаруса» не уменьшалось. Сил не было, голова разрывалась, как паровой котел с заклинившим аварийным клапаном. Но холодное презрение в глазах борцов с террористами толкало в спину, и он делал очередной шаг.
Наконец, грязный борт автобуса приблизился. За мутными окнами маячили бледные испуганные лица.
«Живой щит», — подумал учитель истории, который регулярно читал газеты. Он остановился метрах в десяти, не зная, что делать дальше. Передняя дверь с шипением открылась.
— Зачем пришел, Муса? — раздался злой окрик брата. Его самого видно не было. — Ты с ними заодно? Против меня?
— Я не против тебя. Они меня насильно привезли. Почему ты захватил невинных людей?
— Не твое дело! Ты всегда только и делал, что читал свои книжки, а жизни никогда не видел! — В голосе Исы отчетливо слышались истерические потки. — Я жил не только свою жизнь, я жил и за тебя тоже! Хоть это ты старший брат!
— Разве жить — это сидеть в тюрьме и захватывать заложников? — спросил Муса первое, что пришло в голову. — Ты огорчаешь отца, мать, всех родственников. Ты приносишь горе в семьи этих людей. Отпусти их! Подумай, что скажет дядя Магомед или тетя Мисиду, когда узнают про все это…
За дверью, в глубине салона, что-то шевельнулось.
— Слушай, Муса, — уже другим голосом заговорил брат. — Сейчас мне привезут миллион долларов, дадут самолет, и я улечу, буду жить как король! Полетели со мной! Нам хватит этого миллиона, и к нам приедут родители, и дядя Магомед, и тетя Мисиду, и Али, и Хасан — все приедут! Давай улетим!
— Куда мы улетим, Иса? Куда? Нигде в мире не принимают преступников. И никто из близких не приедет к тому, кто опозорил наш род!
В дверном проеме показалась полная женщина. Ее лицо искажал ужас. Сзади стоял Иса, осторожно выглядывая из-за женского плеча.
— Наоборот, я возвеличу наш род! — горячечно говорил он. — Родственники будут гордиться мной!
— Отпусти эту бедную женщину, Иса! Ей очень страшно!
— Отпущу, брат! Я всех отпущу. Спускайся еще, корова! Это я не тебе, брат…
Иса спрятался за женщину, но он был выше, и его ноги стояли на нижней ступеньке. Худые ноги в перекрученных штанах и раздолбанных туфлях. Наверное, ему холодно в таких ходить…
— У тебя плохие туфли, Иса, — печально сказал Муса Мусаевич. — Помнишь, раньше ты всегда получал мои вещи. Я носил их аккуратно, и они оставались почти новыми… Хочешь, я отдам тебе свои ботинки? Крепкие, на меху…
Не видя лица брата, он обращался к его ногам. А сам думал, что обязательно поменяется с Исой обувью — в тюрьме ему пригодятся хорошие башмаки, а он дома переобуется…
— Мы купим самую лучшую одежду, какую захотим! — убежденно сказал Иса. — Я хочу ковбойские сапоги и шляпу, помнишь, как у этого, из кино… Ты правда не с ними заодно? Я мог тебя застрелить, но ты ведь мой брат…