Лицо в тени

– Нет, – тихо ответил Василий. – Это странно, конечно. Мне и тогда показалось странным, что он так внезапно уехал, бросил нас за городом. Раз уж привез, то и обратно должен был отвезти! Так или нет? Спасибо, я курить не хочу.

– Ну как хотите. Вас не удивило, что он уехал так внезапно?

– Нет. Я подумал, мало ли что они с Андреем друг другу наговорили… Они же давно знакомы, у них могли быть какие-то старые счеты, кроме денежных. Короче, я понял, что до Москвы придется добираться на своих двоих и на электричке. Вот когда пожалел, что оставил машину.

– И вы поехали в Москву вместе?

– Да. Сразу же и отправились – что время-то терять? Я расстроился жутко из-за всего этого… Стоило унижаться, встречаться с этим типом… Я Андрея имею в виду, этот кредитор показался мне нормальным мужиком. Ну вот и все. А в поезде нас правда оштрафовали, потому что билетов мы не купили. Касса на станции закрывается в восемь, а мы попали туда где-то в полдесятого. Штраф оплатил я. Приехал домой и лег спать.

– И это все?

– Да.

– Еще вопрос – где вы расстались с Цветаевым?

– В Москве, – удивленно ответил тот. – Где же еще?

– В метро? Или на вокзале?

– Да на вокзале. Он стал смотреть какие-то газеты на лотке, а я просто от него сбежал. Надоел он мне, я уже не выдерживал… Думал, еще немного – и набью ему морду. Да что же это такое – ввалиться в чужую семью, напакостить, наплевать в душу и при этом вести себя так, будто все идет как надо!

Следователь щелкнул кнопкой диктофона, прокрутил пленку назад и поставил на прослушивание. Василий нахмурился – он услышал свой голос, монотонно рассказывающий об отъехавшей от ворот машине.

– Вот тут нет ошибки? – спросил следователь, снова нажав кнопку «стоп». – Между тем, как вы услышали шум мотора и возвращением Цветаева, прошло какое-то время? Сколько именно?

– Да, минут пять-семь. Немного, короче.

– А что же он делал эти семь минут? Почему не вернулся сразу, как уехал кредитор?

Василий пожал плечами:

– Да я не спрашивал. Может, курил, может, так стоял, остывал после ссоры.

– А звуков ссоры вы не слышали?

– Нет, ничего не слыхал. Да тогда уже и ветер поднимался, деревья шумели… Но если бы они орали – я бы слышал. А так – ничего.

– Последний вопрос – в сарай вы перед отъездом, конечно, не заглядывали?

Василий помотал головой. Глаза у него были усталые, почти больные. За прошедшие сутки он, казалось, утратил свой реальный возраст. Теперь этому подавленному притихшему человеку можно было дать и его настоящие годы, и сорок лет, и даже пятьдесят. Если бы его увидела жена – она бы немедленно все ему простила.

Глава 19

Когда следствие заинтересовалось семейными связями и знакомствами Цветаева, выяснилось, что многие люди просто не желали больше его знать. Московской родни оказалось более чем достаточно. Но все это были довольно дальние родственники, и все они поголовно не видели Андрея чуть не со дня его свадьбы. Родственница, которая согласилась принять к себе бездомного отца Андрея, вообще была очень зла на племянника.

– Сволочь, каких мало! – бросила она, когда ее спросили, что за человек Андрей. – Отца оставил без угла на старости лет! Ладно, о себе не подумал, но так поступить с отцом!

– Где он может скрываться – не знаете?

– И знать не желаю, – отрезала она. – Чем меньше я о нем знаю, тем лучше себя чувствую.

Напоследок она выразила пожелание, чтобы Андрея все-таки побыстрее нашли. Ведь отец его сейчас в таком состоянии, что может умереть, так и не увидев сына.

Дмитрий Иванович в самом деле чувствовал себя намного хуже, чем во время первого визита следователя. Мужчина почти не реагировал на внешние впечатления и целыми днями лежал, закрыв глаза, стонал или впадал в какое-то оцепенение. Однако ему удалось произнести несколько фраз.

Когда его спросили, где может скрываться его сын, он ответил, что вряд ли кто согласился его принять. Когда-то – было такое время – Андрея все любили. Он был совсем другим человеком – открытым, веселым парнем, рядом с ним все начинали улыбаться. Но в последние годы все эти неудачи так сломили его, что Андрея трудно было узнать. Он стал очень нервным, озлобленным, часто был несправедлив даже по отношению к родному отцу.

– Неужели у него не осталось ни одного друга?

– Не знаю, мы с ним в последнее время мало разговаривали. Я ведь то у сестры, то в больнице. А он – неизвестно где. Все телефоны, какие у меня были, я вам уже дал… Вы проверили?