Тамбур

— Мы тут расследуем убийство, — объяснил ему мужчина с видеокамерой, который смотрел на него с большим интересом. — Убили вашего соседа, Боровина.

— А, чтоб тебя!.. — начал было следователь, но поправлять ошибку было поздно. Даня посмотрел на них так, будто впервые видел, слабо вцепился руками в вешалку… И снова упал в обморок.

Машина пришла через несколько минут. Тело положили на носилки и унесли. Следователь ругался, на чем свет стоит: парень ведь только начал разговаривать — и нате вам, удружили! Квартиру осмотрели заново. В ней был относительный порядок, было заметно, что за чистотой следят.. Записки опять же, после более тщательного обыска, не обнаружили. Мобильный телефон и бутылка, которые были найдены рядом с хозяином, отправились на экспертизу.

— Отключились у него мозги или нет, — сказал следователь, запахивая легкое пальто и усаживаясь в машину, — а я хочу с ним разобраться. К чему рядом мобильник? Он кому-то звонил или ему звонили. Но сперва мне нужны отпечатки пальцев. Вот чертова ночь!

Намело снегу на полметра! Поехали!

Глава 3

Женщина, которая во время ночных дежурств называла себя Галиной, брела по заснеженному скверу, краем глаза следя за овчаркой, которая с восторгом проваливалась в сугробы вдоль решетки. За решеткой лился поток машин, время от времени образовывая пробки.

Иногда овчарка становилась передними лапами на верх решетки и с любопытством разглядывала людей, сидевших в машинах. Те ей улыбались — собака была еще молода и очень забавна. Ее наивные и любопытные глаза редко кого оставляли равнодушными..

Обычно женщина отзывала Дерри, но сегодня ей было не до нее. Эта безумная ночь, которая оставила такой тяжелый осадок… И "то утреннее возвращение домой, недовольный голос мужа, который спрашивал, отчего ему не выстирали рыжую майку, сколько можно просить? Галина, вопреки всем усвоенным методикам, которые учили жен ладить с мужьями, чуть не рявкнула:

«Тебе надо — ты и стирай!» Но каким-то чудом сдержалась. А дочь? Ольга проплелась мимо нее в халате, едва обратив внимание на мать, буркнула что-то и заперлась в ванной комнате. Оттуда послышался шум воды — она принимала душ.

"А я и рук вымыть не успела. И что делать? Оба по-своему правы. Мужчина имеет право на чистое белье.

Девочка — на материнское внимание. Но ведь и я тоже имею право на что-то? В конце концов, на их любовь! И с собакой все отказались погулять. А время-то было!

Нет, опять пошла я".

— Дерри! — крикнула она, заметив, что овчарка уж очень активно общается с какой-то крохотной шавкой, подскочившей неведомо откуда. Игры у нее были грубые, солдафонские: хрясь лапой, цоп зубами — вот весело-то! Бедная собачка жалась к земле и уже не знала, как выпутаться из постигшей ее беды.

— Дерри, фу!

Собака неохотно подошла к Юлии — таково было настоящее имя «Галины» и была взята на поводок. После этого настроение у нее резко упало и она начала рваться во все стороны, чуть не вывихивая хозяйке руки. Домой та вернулась вымотанная и мрачная. Муж уже уехал на работу, хотя, по ее расчетам, ему было некуда торопиться. Он приезжал в свой офис к двенадцати. А теперь — половина десятого!

Дочь была дома. Она сидела на кухне, смотрела телевизор, какое-то бодрое утреннее шоу, и пила кофе.

Юлия протерла собаку полотенцем, отцепила поводок и наконец-то умылась. Когда она вернулась в кухню, дочь сидела в той же расслабленной позе. Мать расположилась рядом с ней на кухонном диванчике и вытянула уставшие ноги. Дочь упорно смотрела на экран, где, в сущности, ничего интересного не происходило.

— Ты не опоздаешь в школу? — спросила Юлия, раздумывая: закурить не закурить? Курила она редко, в основном в минуты сильной усталости. А это была как раз такая минута. Но… Какой пример для дочери?

— Нет, — отрезала та.

— Тебе нужно было выйти полчаса назад.

— Я сама знаю, когда надо выйти.

— Боже мой, — Юлия растерла внезапно занывший висок и все-таки достала из кармана халата пачку сигарет. Открыв ее, она обнаружила, что сигарет значительно поубавилось со вчерашнего вечера. — Ты курила?

— Почему сразу я! — яростно ответила Оля, и мать с ужасом увидела в ее глазах неприкрытую ненависть. — Сразу я, все я, всегда я!

— Успокойся!

— Успокаивай своих ночных психов, а меня оставь в покое!

— Немедленно прекрати! — рявкнула на нее мать.

Наступила тишина. Крики пока еще действовали. Но чем чаще они звучали в доме, тем меньше в нем оставалось тепла и взаимопонимания. Разве стала бы она, разве посмела бы кричать на клиента, который звонит ей среди ночи? А на дочь — можно. Она никому не пожалуется.