Тамбур

И она буквально втолкнула дочь в тамбур. Напоследок обернувшись, бросила Сергею, что может ему дать номер телефона следователя. Того зовут Петр Афанасьевич Голубкин. И он сам просил давать этот номер всем, кто будет приходить и спрашивать о Дане.

* * *

Сергей вышел из подъезда, сам не зная, на каком он свете. «Ну вот, связался, — стучало у него в висках. — А зачем убил время? Что я могу добавить к тому, что следователь уже знает? Видел парня, у того рука была в крови. Тот купил коньяк. Странные глаза. Ведь это — все!»

Жена уже спала — она наглоталась каких-то успокоительных таблеток и, как всегда, калачиком свернулась на постели. Сергей посмотрел на нее, на цыпочках вышел на кухню, разобрал промокший пакет. Огурцы, как и советовала продавщица, тщательно промыл и сложил в мисочку. Извлек из портфеля две кассеты, с сожалением на них посмотрел. Можно бы и поставить что-нибудь, но Алена сразу проснется. У нее такой нервный, чуткий сон!

Укладываясь рядом с ней и стараясь не скрипнуть кроватью, он еще раз подумал о том, как глупо ввязываться в историю, которая его совершенно не касается.

Мало своих дел?! Но вот только эти глаза, которые он увидел тогда, в ночь с четверга на пятницу, у витрины ночного магазина… Эти глаза он забыть не мог.

«Да что же такого сделал ему этот сосед, раз парень решился убить, а потом стоял и смотрел так ужасно, а потом взял да перерезал себе вены?!»

И уже засыпая, Сергей философски заметил себе, что люди, у которых слишком скудна личная жизнь, часто пытаются залезть в чужую. «Чем я лучше старой девы?»

Глава 8

Женщина места себе не находила, хотя внешне выглядела спокойной и собранной — как всегда на работе.

Близился полдень понедельника — самый бестолковый час за всю неделю, если не считать вечера пятницы. У всех сотрудников фирмы «Альянс» был такой вид, будто им только что сообщили, что у них дома пожар, и теперь они мечутся по офису, не зная, что делать — то ли ехать самим тушить, то ли пожарных вызвать? Причем номер 01 все вдруг позабыли.

— Таня! — ворвалась в ее маленький кабинетик молодая бестолковая секретарша. Она всего неделю как была принята на службу и за этот недолгий срок умудрилась перепутать все счета и накладные. Однако своей вины не чувствовала и всех, кроме директора, запросто звала по именам. Впрочем, тут было так заведено — никакой субординации, все попросту.

— Стучать надо! — Татьяна так и подскочила в кресле. Она как раз заново представила картину — Боровин на ее кухне, в странной скрюченной позе, лужа крови… — Что надо?!

Та слегка осеклась:

— Таня, понимаешь, я тут сейчас выяснила, что тебе послезавтра нужно быть в Тамбове.

— В Тамбове?! — Татьяна резко оттолкнулась ногами от стола, и ее кресло мягко отъехало. — Да ты с ума сошла?

— В Тамбове, — девушка судорожно вертела в руках тонкую пачку бумаг. — Командировка на мебельную фабрику… И вот уже билеты — туда и обратно. Вы же сами давали паспорт курьеру, чтобы он съездил в кассы.

Забыли? Я только потому и вспомнила, что он сказал, когда мы чай пили…

Видя страшные глаза Татьяны, девушка с перепугу перешла на «вы». Женщина грозно поднялась из-за стола:

— И когда же я еду в Тамбов? — спросила она, зловеще разделяя слоги.

— В-в… — Секретарша сверилась с билетами. — Завтра утром.

— А почему не в Липецк? — продолжала наступать Татьяна. — Не в Белоруссию? Не в Польшу? Почему я только сейчас узнаю, что еду в Тамбов?

Секретарша совершенно стушевалась. Уже вытирая слезы, она призналась, что засунула назначение в командировку под другие, менее важные бумаги, и если бы не курьер…

— Давай сюда, — женщина почти брезгливо вырвала у нее бумаги и пролистала. Подняв глаза, сообщила секретарше, что та может себя считать уволенной.

Сама она не увольняет, зато немедленно идет к директору. Девушка ударилась в настоящие, обильные слезы, но Татьяна ее остановила:

— Полно плакать, милая!

Нужно делать свою работу. Не умеешь — убирайся!

Девушка вылетела из кабинета, и Татьяна еще какое-то время слышала за дверью глухие рыдания. Через минуту она поостыла. Сама-то как начинала? Разве не совершала ошибок? Разве на нее, провинциалку с испуганными глазами, не орало начальство? Но тут же взяла себя в руки. Тут не место жалости. Девица ее подвела — и точка! В последние дни она вообще была мало расположена кого-то жалеть — разве что саму себя.