Ведьмы из Эсткарпа

Лоис видела его в зеркале, бравого, яркого, рядом с ним она еще больше съеживалась и блекла. Но оборачиваться не стала.

— Приветствую вас, властитель Фалк, — сказала она безразличным тоном.

— Что значит властитель Фалк? Разве так разговаривают с отцом, девчонка? Стоит проверить, девица, есть ли у тебя в крови что-нибудь кроме льда!

Он положил ей на плечо руку и развернул, стиснув с такой силой, что синяку не пропасть за неделю. Она знала, отец сделал это нарочно, но не подала виду.

— Так, значит, прихожу я с вестью, от которой всякая нормальная девица запрыгает от восторга, а ты встречаешь меня этой своей пресной рыбьей мордой, — деланно пожаловался он. Но из глубины глаз его выглядывал отнюдь не отеческий смешок.

— Вы еще не огласили эту весть, господин мой.

Пальцы его впились в плечо еще глубже, словно желая найти и сломать кости.

— Ясно, не огласил! Но от подобной вести подпрыгнет сердце любой девушки. Со свадьбы в кроватку, милая моя, да-да и в кроватку!

Лоис изобразила непонимание, но с незнакомым еще ей страхом.

— Вы берете госпожу для Верлена, господин мой? Да обратится удача лицом к вам в этом случае.

Хватка его не ослабла, и он крепко тряхнул ее, с виду не злобно, игриво, но чтобы причинить ей боль.

— Может быть, ты и впрямь сухарь, а не девушка, но ты не глупа, и не пытайся обмануть меня. В твои годы пора уже быть настоящей женщиной. По крайней мере у тебя теперь будет повелитель, который займется этим. И я не советую тебе шутить с ним. Говорят, он предпочитает в постели сговорчивых!

Наконец настал он, тот миг, которого она долго боялась, и все-таки вовремя не сумела скрыть свои чувства.

— Для свадьбы требуется согласие… — она умолкла, стыдясь явной оплошности.

Он захохотал, услышав вырвавшийся у нее протест. Рука его скользнула вверх по ее шее с силой, от которой она невольно охнула. А потом, словно тряпичную куклу, он повернул ее к зеркалу и, не снимая руки, стал сечь ее словами, как он надеялся, более горькими для нее, чем простое битье.

— Посмотри на эту кислятину, которую ты называешь лицом. Неужели ты думаешь, что мужчина может поцеловать его с открытыми глазами, не пожелав себе оказаться в другом месте. Радуйся, девка, что кроме твоего лица и этих костей, которые ты называешь телом, у тебя есть еще кое-что привлекательное для жениха. Ты дашь согласие любому, кто пожелает тебя. И радуйся, что у тебя есть отец, который устроит сделку повыгоднее. Лучше встала бы ты на колени, на свои негнущиеся колени, да благодарила бы своего Бога, что Фалк приглядывает за своей собственностью.

Слова его громыхали, и в зеркале она уже ничего не видела, разве что какие-то туманные тени, порожденные ее собственным воображением. Какому же мерзавцу из собственной свиты кинет он ее… конечно же, не без выгоды для себя.

— Сам Карстен… — под возбуждением Фалка крылось удивление. — Представь себе, сам Карстен, а эта недопеченная булка еще квакает что-то о согласии. Ты, должно быть, и вправду глупа! — И он отпустил ее, подтолкнув, так что она врезалась в зеркало, загремевшее о стену. Она изогнулась и устояла на ногах, а потом обернулась лицом к отцу.

— Сам герцог, — она не верила своим ушам, — зачем правителю герцогства дочь берегового барона, пусть даже мать ее была из древней и гордой семьи.

— Да герцог! — Фалк, подпрыгнув, сел на кровати, скрестив перед собой ноги. — И ты говоришь о фортуне! Да, какая-то добрая фея присутствовала при твоем рождении, девочка. Герольд Карстена въехал сегодня и предложил свадьбу с топором.

— Почему?

Фалк перестал качать ногами. Теперь он больше не усмехался, его лицо стало строгим.

— Причин, словно щетины в спине кабана.

Подняв руки, он принялся загибать пальцы на одной руке указательным пальцем другой.

— Первое: герцог, при всем своем нынешнем могуществе был предводителем наемников, когда ухватил власть в Карстене, и я сомневаюсь, что он может точно назвать имя даже собственной матери, не говоря уже об отце. Он раздавил возмутившихся, тех, кто пытался свергнуть его. Но с тех пор минуло уже с полдюжины лет, и ему надоело разъезжать в броне и выкуривать мятежников из замков. Раз герцогство завоевано, теперь он хочет понаслаждаться вволю властью. А взять жену из тех, кто боролся с ним, значит предложить мир. Пусть Верлен и не самое богатое владение в Карстене, кровь его властелинов благородна… Разве не это мне твердили, когда я сватался к твоей матери. А я все-таки не из белых щитов, я — младший сын Фартома с северных гор. — Губы его искривились от неприятных воспоминаний. — И как наследница Верлена ты весьма привлекательна для него.